Прекрасное, почему ты так далеко?

21

Ира открывает дверь так резко, что та тут же ударяется в стену. Лазутчикова понимает, что перестаралась, поэтому тут же взгляд ее становится сожалеющим и виноватым.
Лиза лежит на кровати. Точнее, не лежит, а сидит. На ее коленях ноутбук, но сейчас все внимание приковано к студентке, которая впервые так нагло нарушила ее покой. Андрияненко с нескрываемым интересом смотрит на Иру, ожидая дальнейших действий. Она словно все время берет ту на слабо.
Лазутчикова чувствует, как перед глазами картинка плывет, но ее это не останавливает. Медвежьей походкой она добирается до кровати преподавательницы. Ира пытается отобрать у той ноутбук, но Лиза не доверяет ловкости пьяной девушки, поэтому самостоятельно кладет его не стол, а после, как ни в чем не бывало, возвращается на кровать.
Ира садится на колени к Андрияненко, начиная смотреть той в глаза. Лиза еле сдерживает улыбку. Губы так и дергаются в попытках расплыться. Кажется, она боится, что таким жестом может разозлить девушку. Зря, конечно. Иру нельзя разозлить, она уже злая. Ей хочется больше внимания к себе, а она его не получает, поэтому Лазутчикова берет все в свои руки. Непонятно, можно ли под «всем» подразумевать лицо англичанки, но в данный момент именно его обхватывают ладони Иры. Девушка медленно приближается к старшей, а затем позволяет себе небольшую дерзость — поцелуй. Губы ее жадно обхватывают губы Лизы. Ира чувствует, как собственное жаркое дыхание опаляет Андрияненко. Впрочем, пара секунд и преподавательница осторожно хватает младшую за челюсть, отодвигая от себя на несколько сантиметров.
— Я не буду целовать тебя пьяную, — Лиза говорит довольно серьезно, даже в таком состоянии Ира понимает, что спорить бесполезно. Она садится на белоснежную простынь, стягивает с себя свитер и джинсы, кидая все это на пол. Ее даже не смущает, что она находится перед Лизой в одних трусах и лифчике. Вполне себе спокойно забирается под одеяло, не забыв пожелать спокойной ночи. Сегодня она будет спать с Андрияненко, и та ничего не сможет сделать!
Лазутчикова была настолько вымотана, что даже не следила за реакцией англичанки на все происходящее, хотя, будь она немного трезвее, обязательно сделала бы это. Увы, все, что смогла сделать Ира, так это закрыть глаза и тут же провалиться в сон. Возможно, повлияло именно такое быстрое засыпание, возможно, нетрезвое состояние, но девушка очень удивилась, когда на утро обнаружила себя в постели Лизы. Та, кстати, уже не спала, все также сидела в ноутбуке, словно и вовсе не ложилась спать.
— Правильно говорят: пей до дна — проснешься не одна, — хриплым голосом пробурчала девушка, открыв только правый глаз.
— И тебе доброе утро, — не отрываясь от экрана, сказала Лиза, тут же начав стучать по клавиатуре.
Ира подняла одеяло и с удивлением обнаружила, как мало на ней одежды. Она напрягла память, вспоминая прошлый вечер. Все-таки она не так уж много выпила, так что практически все события вчерашнего вечера ей удалось восстановить в своей голове.
— Хватит столько работать, — вдруг произнесла Ира, наблюдая, как удивленные глаза Андрияненко устремились на нее. — И вообще! Как можно пялиться в ноутбук, когда рядом лежит такая прекрасная я!
Лазутчикова угрюмо насупилась и отвернулась от девушки, не забыв с головой накрыться одеялом. Она чувствовала, что ей мало воздуха в таком положении, но выходить из укрытия не хотела. Тем более, что ей удалось услышать, как Лиза встала с кровати, чтобы убрать ноутбук, затем несколько секунд тишины… И вдруг у Иры выхватывают одеяло! От неожиданности она зажмурилась, потому что глаза уже успели привыкнуть к темноте. Затем она осторожно открыла их и посмотрела на улыбающуюся девушку, которая сидела возле нее.
Лиза с какой-то нежностью начала перебирать волосы студентки, убирая выбившиеся пряди от лица. Когда ей это занятие наскучило, она принялась гладить щеку Иры тыльной стороной ладони. Лазутчикова почувствовала, что также нуждается в тактильном контакте, но она не придумала ничего лучше, как взять свободную руку преподавательницы в свою. Вообще-то, откровенно говоря, студентка ужасно хотела прильнуть к губам старшей. Это похоже на что-то маниакальное. Ире кажется, что нельзя так сильно желать поцелуев. И она еле сдерживается, потому что еще чуть-чуть и Лазутчикова будет жадно обхватывать губы девушки, пока им не перестанет хватать воздуха. Ира закрывает глаза, представляя, как оттягивает нижнюю губу Лизы, как та жадно хватает воздух после таких махинаций. И, честно сказать, Ира приходит в восторг.
— У тебя на лице написано все, о чем ты сейчас думаешь, — хитро улыбаясь, произносит старшая.
Лазутчикова распахивает глаза, чувствуя, как пылают ее щеки. Через пару секунд она приходит в норму, решая, что нужно не убегать от такого состояния, а воспользоваться им.
— И о чем же я сейчас думаю? — Девушка спрашивает с вызовом. Ей интересно, хватит ли смелости у той произнести что-то подобное вслух. Вообще, за Лизой не наблюдались признаки смущения в столь интимных ситуациях, но кто ж ее знает-то.
— О том, что ты меня хочешь.
Андрияненко внимательно следит за реакцией девушки, которая не заставляет себя долго ждать. Губы Иры расплываются в широкой улыбке. Какая-то Андрияненко самоуверенная! Лазутчиковой это отчего-то не нравится, поэтому она собирается ответить что-то колкое, но Лиза ее опережает:
— Хочешь сказать, что это не так? — Англичанка хитро ухмыльнулась. Ее ладонь как будто бы случайно опустилась на грудь девушки, забираясь под лифчик. Ира замерла от какого-то волнения, ей больше не смешно. Она чувствует, как ловкие пальцы Лизы гладят ее грудь, и Лазутчикова находит это приятным. — Я не слышу ответа.
Преподавательница остановилась, более того, ее руки тут же покинули тело девушки, заставляя ту разочарованно вздохнуть. Ира не глупая, понимает, чего та от нее хочет, но не упускает возможности повредничать, оставляя ту без ответа.
Лазутчикова садится на кровать, двигаясь к Лизе. Ее руки обхватывают талию преподавательницы, притягивая ближе к себе. Ира наконец-то позволяет себе маленькую слабость. Она целует Лизу, кусая ее губы, словно у нее больше никогда не будет возможности их почувствовать. Отстранившись, Ира начинает тяжело дышать. Кажется, в низу живота что-то приятно тянет, эти ощущения сбивают студентку с толка, но она виду не показывает.
— Считай, что это ответ, — впервые обращаясь на «ты» к англичанке, выдает Лазутчикова. На самом деле, она даже не заметила, как сделала это. Кажется, Лиза тоже не обратила на это внимание.
Преподавательница медленно заводит свои руки за спину Иры, и та чувствует, как в одну секунду лифчик перестает обхватывать ее грудь, лямки медленно сползают по плечами, и в конце концов, эта ненужная на данный момент вещь летит на пол к остальным вещам, которые вчера бросила Лазутчикова, будучи пьяной.
Студентка смущается под внимательным взглядом старшей. Она не осознает, как все это произошло, но сейчас она сидит перед той в одних трусах. Лиза мягко толкает девушку, и та, поняв намек, ложится на спину. Лазутчикова внимательно наблюдает, как преподавательница наклоняется к ее груди, мягко целуя сосок, а затем втягивая его. Ира кусает губы, понимая, что никогда раньше не испытывала ничего подобного. Она закрывает глаза, чувствуя, как язык старшей вновь и вновь проходится по ее груди. И Ира вдруг слышит собственный стон.
— Какие мы чувствительные, оказывается, — отрываясь от груди студентки, томно прошептала Лиза.
— А вы во мне сомневались, Елизавета Владимировна? — Усмехаясь, спрашивает девушка.
Преподавательница поднимается выше, сталкиваясь глаза в глаза с Ирой. Локти Лизы находятся по обе стороны от ее головы, и она чувствует, словно в ловушке. Ей некуда бежать.
— Еще раз посмеешь меня назвать так, будучи в одной спальне…
Андрияненко не успевает договорить, потому что Лазутчикова приподнимается и снова впивается в губы девушки. Язык преподавательницы так нахально и дерзко проникает в рот студентки, что Ира теряется и замирает, не зная, что делать, а та ловко проходится языком по небу, а затем вновь обхватывает ее губы своими. Лазутчикову охватывают необъяснимые чувства, она с силой обхватывает тело преподавательницы, а затем находит руками края ее майки, поднимая наверх, чтобы снять. Лиза все понимает без слов, отрывается от девушки и поднимает руки, помогая снять с себя эту вещь.
Ира вдруг понимает, что рука преподавательницы находится на самом горячем месте, и ей становится так неловко, потому что она, как и Лиза, прекрасно чувствует, насколько она мокрая. Наверное, это и сподвигло старшую снять с Иры последний элемент одежды.
— Ножки раздвинь, — шепчет старшая в левое ухо девушки. Лазутчиковой стыдно и неловко, но тем не менее, она выполняет требуемое. — Ммм, какая послушная девочка.
Лиза как будто специально всеми силами пытается смутить Иру. Девушка еле справляется со смущением, то и дело сжимая ноги. В какой-то момент преподавательнице это надоело, она села прямо между ног студентки и с силой развела их. Лазутчикова пялится в потолок, чувствуя, что не знает куда деться от неловкости. Но все это пропадает, когда пальцы Андрияненко наконец-то касаются ее разгоряченной плоти.
Ира вся красная, запыхавшаяся. Англичанка мучает ее: осторожно проводит пальцами по влажным складкам, но дальше никуда не заходит.
— Что же ты так зажимаешься? — Излишне серьезно и задумчиво спрашивает Лиза. Ее пальцы вдруг замирают у входа во влагалище, и Ира понимает, что боится. Боится неизвестности, от того и зажимается. — Расслабься.
Пытаясь помочь девушке, Андрияненко наклоняется к ней и целует самую чувствительную точку, а затем проводит по ней языком. Это работает, Лазутчикова действительно расслабляется, да так сильно, что не сдерживает стоны, которые то и дело предательски вырываются из нее. Пользуясь моментом, Лиза осторожно входит в девушку, мягкими движениями доводя ее до пика.
Чуть позже они будут просто лежать вместе, обнимаясь. Ира то и дело целует преподавательницу, касается ее тела и вдыхает ее запах. Студентка понимает, насколько ей хорошо и что раньше она никогда не испытывала чего-то подобного. Ей ужасно спокойно от их, казалось бы, интимной обстановки. Ведь нет ничего интимнее, чем увидеть за суровостью — мягкость, показанную только тебе.
— Где ты этому научилась? — Игриво посмотрев на старшую, внезапно спросила Ира.
— Где надо, — щелкнув Лазутчикову по носу, только и ответила преподавательница. Впрочем, ту такой ответ, конечно, не устроил, но она ничего не сказала.
Лиза приняла сидячее положение и погладила все еще лежащую девушку по лбу. Ира взяла края одеяло и натянула его едва ли не до подбородка. Все дело в том, что сейчас она отошла от возбужденного состояния и вновь начала смущаться своей наготы. Этот жест заставил Андрияненко улыбнуться, но на этот счет она ничего не сказала.
— Я пойду завтрак готовить, ты будешь?
Ира отрицательно помотала головой, вызывая у Лизы уставший вздох. Лазутчикова ощущает чувство вины, но ничего с этим сделать не может. Не убьет же она собственных тараканов в голове. Студентка начала кушать чаще, но все еще пытается себя ограничивать, когда только предоставится возможность.
— Ира, так нельзя…
— Я не хочу об этом говорить.
Лиза вновь ложится, забираясь под одеяло к Ире. Она кладет свою руку на ее талию, прижимая девушку к себе. Лазутчикова наивно надеется, что это хороший знак, что тема закрыта, но в следующую секунду понимает, что это не так.
— Ты вообще понимаешь, что хочешь разрушиться? — Хрипло спрашивает девушка.
Слова Лизы стальным острием режут по самому живому. Ира не хочет разрушаться, но она уже давно разрушена. Девушка рассыпана по крупинкам. Она собрание мелких, несвязанных между собой частиц. Уже давно не живет как нормальные люди. Не воспринимает еду, как источник жизни. Для нее это хуже заклятого врага.
Студентка пытается избежать разговора. Дергается, чтобы встать с кровати, но стальная хватка Лизы не дает этого сделать. Ира вынуждена разочарованно приземлиться на подушку, громко вздыхая. Ей совсем не хотелось об этом говорить. И так было всю ее жизнь. Это называется страусиная жизнь: люди прячут головы в песок, делая вид, что ничего не видят. Ира избегает негативные для себя ситуации, игнорируя их. И это определенно хреновый подход.
— Что ты трясешься? — Интересуется старшая, и Лазутчикова вдруг замечает, как из ее глаз текут слезы. Иру словно поймали на каком-то преступлении, а теперь обещают посадить в тюрьму, а ей так страшно и не хочется, что остается только плакать.
— Я нервничаю.
— Успокойся, я не буду тебя ругать.
Елизавета Владимировна действительно смогла несколько успокоить девушку. Ире хотелось знать, что ее понимают, что осуждать не будут.
— Ты не понимаешь, — начала студентка, шумно втягивая воздух. — Я пыталась… Я не могу ничего сделать.
Андрияненко нежно гладит девушку и целует ее в щеку, отчего та окончательно приходит в равновесие. Ей очень нравятся прикосновения с Лизой, и, возможно, они могли исцелить многие ее раны.
— Сколько ты весишь?
Лазутчикова отрицательно мотает головой. Дело не в весе. В нем, конечно, тоже, но все-таки ключевую роль играют не цифры на весах. Это раньше Ира думала, что стоит скинуть килограмм пять, как все наладится, потом цифра увеличивалась, и вот сейчас девушка понимает, что не это ее цель. Ей кажется, словно она ожидает идеальной фигуры, чтобы были тощие конечности, выпирающие кости. На самом деле, где-то в глубине души она хотела просто принимать себя такой, какая она есть, но… Ира все еще не научилась этому.
Лазутчикова соглашается на завтрак, но не соглашается на продолжение разговора, впрочем, даже это устраивает Лизу. Кажется, она понимает, что стоит повременить. Ира пока не готова открыться. И черт его знает, что на самом деле скрывает эта девушка.
***
Ира слышала, как неприятно и громко урчит ее живот. Ей не хотелось, чтобы это мог услышать кто-то еще, поэтому она изощрённо листала страницы, делая это так громко, что урчание действительно заглушалось.
Девушка редко бывает в гостях у подруги. У Васьки не такая большая жилплощадь, а вот людей проживающих здесь прилично. Ире не нравилось пересекаться с ее многочисленными родственниками, поэтому к Василисе она приходила только тогда, когда в доме Ерохиной было максимально маленькое количество людей.
Одиннадцатый класс и сама подготовка к экзаменам объединили девушек. Они часто собирались вдвоем, чтобы сидеть и учиться. Им было легче это делать друг с другом. Дома заставить себя совершенно не получалось. А тут все довольно приятно: сидите вдвоем и пинаете друг друга. Правда, иногда отвлекаетесь на какие-то разговоры, но что поделать.
— Что ты там ищешь? — Раздраженно спросила Василиса, когда ей надоело слушать непрекращающееся шуршание страниц.
— Ты о чем? — Ира в самом деле не понимала, что Ерохина имеет в виду. Ее брови вопросительно изогнулись, и она начинала слегка нервничать, чувствуя, словно ее на чем-то поймали. Но на чем?
Василиса захлопывает учебник и подходит к Лазутчиковой, которая сидит на кровати. Впрочем, Ерохина не медлит, подсаживается к подруге и нахально кладет свою руку на колено Иры.
— Ну, ты с таким усилием листаешь страницы. Что ты там ищешь?
Ира пожимает плечами и отвечает что-то нечленораздельное. Она сама не знает, что ищет. Дело даже не в этих злополучных страницах. Ей хочется куда-то деться. Вскрыться.
Вася осторожно садится на колени Иры и наклоняется, чтобы поцеловать ту в губы. Их поцелуй не был похож на дружеский. Целовались страстно, сплетая языки, обхватывая чужие губы. Ира чувствовала, что ничего не ощущала от такого контакта. Правда, ее руки с удовольствием трогали тело Василисы. Последняя действительно могла похвастаться идеальной фигурой, но Ира ощущала какое-то физическое влечение к подруге. Впрочем, ничего большего. Никакой романтики.
— А как же Егор? — Оторвавшись от губ Васи, спросила Лазутчикова.
Они и раньше целовались. Когда Вася не встречалась с Егором. Сначала дурачились, фотографировались, изображая из себя парочку, потом Вася заходила дальше, а Ира ее не останавливала. И только если Ерохина делала это забавы ради, Лазутчикова чувствовала, что она начинает смотреть на свою подругу по-другому. Хотя, конечно, ни о какой влюбленности речи и не шло. И это, к ее большому сожалению, сбивало еще больше.
— А что Егор? С девочками не считается! — Подмигнула Вася, вскочив с колен подруги.
Эта фраза обидела Иру. Как это, с мальчиками считается, а с девочками нет? Да какая разница? То есть, из-за того, что Лазутчикова представительница пола прекрасного, теперь ею можно вертеть как угодно? Ира решает для себя, что это последний их физический контакт. Даже дружеские объятия нужно сократить к минимуму.
— Тут такое дело, кстати, — нервно начала Вася, заставляя студентку занервничать из-за смены тона подруги. — Борис Павлович поймал Митьку и избил его…
Глаза Иры стремительно увеличиваются. Ее рот приоткрывается, а затем закрывается. Ей нечего сказать. Мысли смешались в кучу, вдруг из ниоткуда взявшаяся тревожность проникла в голову девушки. Словно, взяв молоток, начала дубасить по мозгам Иры, вызывая головную боль.
— Что же мы натворили, — прошептала Лазутчикова, смотря на трясущиеся руки. — Надо срочно все рассказать. Рассказать, как было на самом деле.
— Нет! — Резко перебивает Василиса, подходя к подруге. — Мы не станем ни о чем говорить. Так будет лучше. Ты и сама знаешь.