Прекрасное, почему ты так далеко?

24

Это дьявольское наваждение. Это неодолимая слабость.
Ира чувствует, как пульсируют виски. Она слышит собственное дыхание и четко ощущает, как мощно сейчас бьется ее сердце. Запахи стали куда более терпкими. Ладони, отчего-то холодные, ложатся на чужие горячие бедра. Лазутчикова чувствует, как кожа становится гусиной. Это похоже на американские горки. Этот контраст ощущений сбивает с толку.
Волнение.
Смущенная от желаний и мыслей, Ира делает то, что никогда не делала раньше. Делает с той, которую называет любимой.
Обычно болтливый язык Лазутчиковой касается разгоряченной плоти. Ира делает все неумело, но, надо отдать должное, она старается. Превыше всего ей хочется доставить удовольствие девушке, которую любит больше всех на свете. И пусть, она делает это неумело, пусть, узоры, вырисовываемые ею, похожи на дерганые движения. Она пытается.
Руки студентки поднимаются выше, а губы целуют клитор. Это все кажется слишком интимным, чтобы поверить. Но это происходит на самом деле. Здесь. Сейчас.
Лиза убирает волосы девушки от лица и что-то ей шепчет. Ира не слышит. Она сосредоточена на ощущениях, которые пьянят ее душу, которые рождают вожделение. Всепоглощающее влечение усиливается. Лоб Лазутчиковой блестит. Студентка чувствует, как мышцы слабнут. Ее язык замедляется, а она практически бессильна.
— Устала? — Сипло спрашивает старшая, увидев, как Ира от нее отстраняется. — Иди ко мне.
Лазутчикова медлит и все-таки ложится рядом с Лизой. У нее мало опыта, и нет ничего страшного, если что-то не получилось с первого раза. Но Ире от этого не легче. Почему вон Андрияненко все время доводит ее до судорожного оргазма? На ком это она, интересно, тренировалась?
— Прости.
— Маленький, все хорошо, — Лиза притягивает девушку и коротко целует ее в губы.
Очарованная Ира забыла, что секунду назад хотела возмутиться, но все-таки вспомнила.
— Ну хватит со мной так сюсюкаться, и потом… Ничего не хорошо. Какой от меня толк? В универе опять скажут, что у тебя недотрах, а виновата я, — Лазутчикова усмехнулась. Вообще-то, произнесённое ею Лиза навряд ли сочтет за комплимент. Это было грубо и некрасиво. Но Андрияненко на провокации не ведется, особенно на провокации от Иры.
— И кто это так говорит?
Студентка скручивает губы в трубочку, задумываясь. Она поняла, что взболтнула лишнего, вечно так! Сначала говорит, потом думает. Извиняться, конечно, уже поздно, преподавательница с опросами не отстанет. Так что придется отвечать.
— Да никто, только я пару раз, — Ира резко закрывает рот рукой, понимая, что сморозила очередную чушь. На самом деле, действительно никто не приписывал англичанке отсутствие секса кроме Иры. Но об этом лучше умолчать. Сама себя подставила, получается. — Ай! Больно же, Лиз!
Андрияненко шлепнула не так уж и больно, скорее, неожиданно. Лазутчикова обиженно насупилась и отвернулась от девушки, чувствуя, как та обнимает и прижимает ее к себе.
— В душ иди, мы на пары опоздаем, — Лиза ослабила хватку, наивно полагая, что Ира тут же послушается. — Ира!
— Пошли вместе.
— Нет, мы оттуда не выйдем тогда.
Печально вздохнув, Лазутчикова слезла с теплой кровати. Это был их первый утренний секс. Ночью, конечно, романтичнее, зато утром можно получить заряд бодрости на целый день. Ну, или не получить, если куни сделать не получается.
Ира с силой терла свое тело мочалкой, как будто пыталась отмыться от въевшейся грязи, которой и не было, впрочем. Еще несколько часов ее тело будет пахнуть цветочным гелем, а волосы чем-то неизвестным. Шампунь целиком и полностью на китайском языке. Еще неделю назад ей казалось странным пользоваться вещами Андрияненко, а теперь она не видит в этом абсолютно ничего плохого.
Еще пара минут и Лазутчикова выскакивает из ванной под недовольные возгласы старшей. Один раз Лиза чуть не опоздала на пару из-за Иры, тогда они поругались. Студентка просто не совсем понимает, зачем на нее наезжать, если та все-таки не опоздала. А вот Лиза до того испугалась, что, по ее мнению, совершенно обоснованно наехала на девушку. Впрочем, что было, то было. Главное не опоздать сегодня.
А они и не опоздали. Ну, как. Лиза не опоздала, а вот Ира, которая была высажена на соседней улице, пришла через минуту после начала и еле сдерживала смех, пока Андрияненко ее отчитывала.
— Лазутчикова, к университету, наверное, уже стоило научиться правильно организовывать свое время, — Лиза смотрит строго и недовольно. Свою роль играет подобно талантливой актрисе. Серьезно, даже Ира начинает сомневаться, та реально на нее злится или только стебет? Разница между Лизой в университете и Лизой дома просто колоссальная. Словно это два абсолютно разных человека.
Ира хочет улыбнуться, а может, даже рассмеяться от этого спектакля. Но Ира понимает, что делать этого нельзя. Несколько секунд она молчит, пытаясь вспомнить, чтобы на это ответила Лазутчикова из прошлого?
— Сердечно извиняюсь, подумать не могла, что минута вашей пары способна изменить весь мир, — Ира закатывает глаза и едва ли не цокает. Раньше она глупо улыбалась на подобного рода замечания, так что вышло не слишком правдоподобно, но как есть.
— Вы можете не посещать мои пары, если они вам не нужны, — Андрияненко говорит равнодушно, но Лазутчикова понимает, что та обиделась. Ира тихо фыркает и садится за парту к Ульяне, берет в руки телефон и быстро строчит сообщение преподавательнице, извиняясь за содеянное. Она объяснила это тем, что просто не знала, как реагировать.
— От тебя пахнет Елизаветой Владимировной, — Серьезно выносит вердикт Ульяна.
— Что?
А вот еще одна вещь в этом дне, к которой не была готова Лазутчикова. Но не может же она специально покупать другие средства гигиены, чтобы по-другому пахнуть. Обычно Ира покупала что-то дешевое и по акции. Это у Лизы дорогая косметика со стойкими ароматами, а Лазутчикова привыкла пользоваться тем, что выветривается через пару минут.
— Я новый гель для душа купила. Наверное, у нее такой же, — Ира отмазывается удачно, Ульяна кивает головой и более вопросов не задает. Ее замечание, на самом деле, самое обычное наблюдение, которое не требует комментариев.
Чем дольше шла пара, тем больше Лазутчикова сомневалась в своих предположениях. Лиза была какой-то излишне строгой, ругала каждого студента, и это уже не было похоже на что-то наигранное. Некоторые переглядывались и шептались, что злило англичанку еще больше. Она не кричала, конечно, не била рукой по столу. Просто слова ее звучали грубее, чем обычно.
— Я надеялась, что ваш текст будет достойным, а здесь ошибок больше, чем детей в Китае. Все так просто и некрасиво, — Андрияненко протягивает листок Илюхиной Оле. Эта староста группы, и она знает английский весьма на уровне. Это был первый раз, когда ее осадил преподаватель, и это, очевидно, задело ее хрупкое «я».
Ира кусает от нервов кончик карандаша и тут же морщится, понимая, что вместо куска дерева случайно откусила резину. Она забыла, что этот карандаш с ластиком. Сегодня какой-то неудачный и нервный день. Лазутчикова смотрит на Ульяну и видит, что та растеряна не меньше нее.
— Странное что-то сегодня с ней, — кивая в сторону преподавательницы, шепчет Ульяна.
— Недотрах походу.
Лазутчикова впервые улыбается за эту пару. Ей довольно забавно вспоминать их утренний разговор, а еще забавнее от собственных слов. А вообще, если это действительно из-за Лазутчиковой у Лизы такое отстойное настроение, то это явно не смешно. Чувство, что ты не можешь доставить любимому человеку какие-то положительные эмоции, угнетает. Получается, Ира тянет ее на дно. Улыбка тут же сползает с лица студентки, когда осознание приходит в ее голову. Ей кажется, нет, она уверена, что не достойна находится рядом с такой прекрасной девушкой. Лизе нужен кто-то лучше.
— Да нет, у нее же парень есть, — спокойно говорит Черникова.
И если бы Лазутчикова пила воду, то та обязательно полилась наружу. Если бы Лазутчикова что-то ела, то несомненно поперхнулась. Ира ничего из перечисленного не делает, но шок все равно с головой накрывает ее. Какой еще парень?
— У нее? — Ира переспрашивает, надеясь, что что-то не так поняла. Может, ее одногруппница имеет в виду старосту? Или кого-то еще?
— Ага.
Подождите. Откуда вообще у Ульяны такая информация? Даже Ира, которая живет вместе с Лизой об этом не в курсе. Да не было никакого парня. Ира как-то пнула свой тапок, что тот улетел под кровать и пришлось его доставать. Так вот даже под кроватью никого не было. В шкафу что-ли сидит?
— С чего ты взяла? — Сжимая в руке ручку, спрашивает Ира. В ее голосе совершенно четко слышно беспокойство. Ей стоит быть более сдержанной, иначе это будет выглядеть подозрительно.
— Лера сказала, они же с Елизаветой Владимировной прям подружки, — Ульяна поморщилась и начала что-то писать в тетради. Кажется, англичанка дала какое-то задание, но Ира как всегда не слушает.
Подружки значит? Как интересно. Теперь у Лазутчиковой много вопросов и мало ответов. Логично было бы подойти к Андрияненко и обо всем спросить, но это слишком легко. Девушка решила, что все узнает сама.
Хотелось бы, конечно, пообщаться с этой Лерой, но этого Ира делать не станет. Во-первых, непонятно, как и под каким предлогом с ней знакомиться. Во-вторых, между ними столько было странных ситуаций, что сближаться как-то не хочется. А подойти и в лоб спросить: «Откуда ты знаешь, что у Елизаветы есть парень?» вообще глупо и идиотично. Да и что значит, они подружки? А Андрияненко после этого говорит не ревновать. Все-таки что-то она не рассказывает.
Обычно, когда заканчивается пара английского, с облегчением выдыхает исключительно Лазутчикова. Остальным студентам как-то индифферентно. Но сегодня было исключение. После устроенного Елизаветой Владимировной насилия успокаивались все. Поверьте, досталось на этой паре каждому. Андрияненко в принципе никогда спуску не дает, но сегодня что-то с чем-то. В курилке просто мест свободных не было.
Ира хотела дождаться, пока все ее одногруппники выйдут из аудитории, чтобы остаться наедине с преподавательницей. Хотелось ту успокоить, спросить про причины поведения и извиниться за опоздание. Ах да, еще намекнуть о Лере и о каком-то загадочном парне, в существование которого Ира верить отказывается. Может, он и был раньше, но сейчас… Реально, где Андрияненко его прячет?
Конечно, не нужно забывать о существовании Артема, который подхватил Иру и в срочном порядке потащил прочь из этой аудитории. Лазутчикову и не спросили толком ни о чем, так что разговор с преподавательницей придется отложить. Возможно, так будет лучше. Той стоит остыть.
— Ощущение, как будто меня выебали, — Артем вытаращил глаза и помотал головой. Такая картина показалась девушке странной, словно Девяткин начал сходить с ума. Хотя, если он действительно сойдет с ума, никто этого не заметит. Его идеи и мысли никогда не походили на что-то адекватное.
Иру затащили в столовую, хотя она, надо отдать должное, сопротивлялась до последнего. И дело вовсе не в километровой очереди, оглушительном шуме или грязных столах, вызывающие отвращение да и только. Лазутчикова не может есть в общественных местах. Она, в принципе, есть не может. Ей все хочется забросить эти глупые диеты, но противиться собственным желаниям не получается. Ира хочет любить свое тело, и пока она не станет этого делать, булочки в столовой так и останутся на прилавке, как бы Лазутчикова не гипнотизировала их своим взглядом.
— Да ты опять ничего есть не будешь? — Раздраженно кривится Девяткин, когда Ира не стала вставать в общую очередь. — Ты вообще чем питаешься?
Воздухом. Это то, что хочет ответить Ира, но слова застревают в горле. Ей удобно обманывать всех вокруг, убеждать ту же Лизу, что девушка исправно кушает. Хотя Лазутчикова уже устала выбрасывать еду, пока та не замечает.
— Я просто деньги тратить не люблю, — неуверенно бормочет девушка, засовывая руки в карманы брюк.
— Нашла им применение получше?
Ира недовольно цокает. Говорит, что пойдет занимать стол, а сразу после покидает парня. Ей не хочется стоять с ним в очереди и обсуждать причины своих глупых поступков. Лазутчикова устала от советов и нотаций. Не нужно ей постоянно говорить, что она поступает неправильно, она и сама об этом прекрасно знает.
Очередь слишком длинная. Девяткина пришлось ждать около пятнадцати минут. Зато парень совершенно забыл об их спорах. Теперь для него не существует других тем, кроме тупого физкультурника, который отказывается открывать в университете сборную футбола.
Ира друга не слушает. Она увидела вдалеке Лизу, которая беседует с каким-то мужчиной. Наверное, это преподаватель. Вообще-то их диалог не особо похож на деловой. Мужчина в строгом костюме кладет свою руку на плечо Андрияненко и что-то рассказывает, а та через пару секунд начинает смеяться. Ира теперь действительно готова подозревать девушку в измене. Лера же не с потолка взяла информацию о каком-то молодом человеке? Может, Лиза поделилась?
Мужчина тем временем англичанку заключил в объятия. Длилось это, конечно, не долго. Но Ира ощутила приступ ревности.
— Уебок.
— Че сразу уебок? Вернул я ей потом ключи, — Девяткин закатывает глаза. Его слова вырываются довольно резко, на одногруппницу готов обижаться.
— Какие ключи? — Растерянно спрашивает Ира, переводя взгляд на Артема. Она совершенно не слушала, что он говорил. Ее мысли занимал исключительно тот подозрительный мужчина.
— Выздоравливай, — кивнул ей Артем, беря в руки поднос.
После случая в столовой Лазутчикова встревожилась куда больше. Придя домой, она начала искать в каждой детали что-то подозрительное. Лиза из университета еще не вернулась, поэтому Ира смогла обшарить всю квартиру. Это едва ли помогло, ничего интересного, за исключением джазовых пластинок, студентка не обнаружила.
А вот когда преподавательница вернулась, то и началось настоящее детективное расследование. Ира внимательно ту осмотрела, а затем устроила допрос, который со стороны выглядел максимально глупо.
— Где ты была?
Андрияненко изумленно подняла брови. Взгляд ее стал озадаченным. Хотелось то ли рассмеяться, то ли застыть в немом шоке. Этот вопрос очень напряг старшую, на самом деле. Она не знает, как отреагировать: хочется отшутиться, да вот реакция Иры непредсказуема. Та так сейчас серьезно смотрит, что, кажется, воспримет любую шутку за чистую монету.
— В университете, — Лиза медленно снимает пальто и держит его в руках, не спеша вешать. Андрияненко смотрит пристально за Лазутчиковой и отчего-то хмурится.
Ира едва заметно кивнула. Из-за своего подозрительного поведения она невольно заставила англичанку вести себя не менее подозрительно. И вот они стоят в коридоре, смотрят друг на друга и совершенно не понимают, что происходит. Театр абсурда.
Лазутчикова чувствует неловкость. Взгляд преподавательницы она не выдерживает и спешит уйти, но Лиза, слегка напуганная, прямо в сапогах догоняет девушку и хватает за локоть.
— Почему ты спрашиваешь? Что-то случилось?
Ира отрицательно мотает головой и все-таки уходит, оставляя ничего не понимающую Лизу стоять в коридоре. Лазутчиковой вдруг показалось, что Андрияненко ей совершенно точно изменяет, что та с кем-то проводит время, а наивная студентка просто не замечала ничего странного до этого времени. Как интересно все-таки работает наш мозг. Какой силой обладает самовнушение.
У людей разное мнение на этот счет. Кто-то говорит, что ревновать не станет только равнодушный, а кто-то считает, будто ревность — признак недоверия, собственничества и эгоизма. Наверное, поведение Иры объясняется несколько иначе. Девушка так мало в своей жизни знала людей, которые с ней и в радость, и в горе, что потерять их кажется ей тяжелым и неодолимым. Лазутчикова глупо и просто потеряла подругу, с которой была, сколько себя помнит. Лазутчикова ужасно горько рассталась с бабушкой, потеря которой стала самым тяжелым ударом за всю ее жизнь. И вот у студентки никого больше не осталось… Кроме Лизы, конечно. Потерять ее означает остаться совсем одной, а это для Иры равносильно трагедии.
Студентка запирается в ванной. Ей удалось убедить себя в том, что Лиза имеет кого-то на стороне. Возможно, «имеет» во всех смыслах этого слова. Не станет же Лера просто так говорить ложную информацию. Зачем ей это надо?
Ира чувствует приступ истерики. Она смотрит на себя в зеркало и тяжело дышит. Видеть Андрияненко совсем не хочется. Впрочем, смотреть на себя тоже, но Ира делает это, подобно всякому мазохисту. Ей кажется, что она не слишком хороша для Лизы. От собственного тела тошнотворно и мерзко. Девушка зажимает рот руками, пытаясь не издать громкого всхлипа. Еще десять минут назад она разрешила себе поужинать, а сейчас ненавидит себя за это решение. Ира злится. На себя. На свою несдержанность. На отсутствие силы воли. В голове проскальзывают оскорбления.
Уродина.
Ира включает кран и набирает в ладони воду, а затем пьет ее и морщится от неприятного вкуса. Лазутчикова пытается не думать о специфичности воды из-под крана. Сейчас ее беспокоят иные цели.
Ира садится на колени около унитаза. Она делает это впервые, но знает предостаточно. Два пальца в рот и Лазутчикова перестанет чувствовать вину за содеянное, но Ира медлит. У нее панический страх рвоты.
Первая попытка успехом не задалась. Вторая тоже. Ее рвотные рефлексы работали, но избавиться от ужина не получалось. Из глаз текли слезы, характерные звуки были громче, чем хотелось бы. Ира закрыла ладони руками и расплакалась, потому что не может сделать даже этого.
И тут в дверь постучались.