Чужие грехи - твоя расплата

~33~

Аврора действительно переместила Виталика к его бывшей квартире. Он задрожал и внезапно почти суеверный ужас овладел им, когда он протянул руку к звонку.

"Что будет дальше?"

Он столько раз прокручивал у себя в голове сцену своего возвращения домой, в теперь ему почему-то было страшно и хотелось убежать. Назад! Но не к Юлию, а раньше, гораздо раньше, когда он был просто обычным мальчишкой, в детство.

Он глубоко вздохнул, стараясь успокоиться; это помогло. Он уверенно нажал на кнопку и для верности пару раз стукнул в дверь кулаком. Секунды обернулись вечностью, он чувствовал только, как кровь билась внутри, подчиняясь бешеному ритму сердца, а тёмная пелена застилала глаза. Ещё немного, и он бы потерял сознание. Но дверь открылась.

— Привет... папа.

Виталик смотрел на такое же, как было прежде, лицо отца. Тот ничего не говорил, только пальцы судорожно сжимали дверной косяк, он облокотился на него, стараясь не упасть, а глаза его оглядывали такого родного и, кажется, совсем незнакомого человека.

— В-виталий? — тихо спросил он, а голос был охрипшим и как будто чужим.

— Да, это я. Ты узнаешь?

Слова дались Виталику с трудом, внутри бушевала буря, он почти что слышал, как громко стучала в висках кровь.

"Не рад?" — мелькнула молнией мысль и тут же затерялась в потоке других.

Он практически ничего не видел: пелена слёз укрывала от него столь же удивлённого и напуганного отца; мальчик опёрся о стену, потому что сильно закружилась голова.

— Виталий... сын!

Мужчина пришёл наконец в себя и сделал шаг вперёд, стискивая Виталика в объятиях. От отца пахло чем-то домашним и умиротворяющим, и Виталик подчиняясь смеси запахов и силе отца, который провёл его в квартиру, разрыдался, совсем как маленький, и ничуть не стесняясь этого.

***

Горячий душ, шампунь и чистая одежда — это казалось Виталику самым прекрасным на свете. Он был рад просто находиться в тепле, а близость отца делала этот миг невероятным и чудесным. Они сидели на кухне; Виталик пил чай и почти не верил в реальность происходящего, его отец сидел напротив, вглядываясь в каждую черту лица, тонких, худых рук и тела. Отец молчал.

В дверях встала женщина. Тёмные волосы спукались ей на грудь, прикрытую шёлковым халатом, больщие карие глаза выделялись на красивом, немного испуганном лице. Виталик обернулся.

— Это Лара. Лариса Николаевна, — заметив его взгляд, сказал отец. — Она... мы с ней живём. Твоя мама...

— Я знаю, — оборвал Виталик. Вспоминать о маме сейчас стало почему-то мучительно больно, и он бессознательно чуствовал неприязнь к чужой женщине, которая кидала встревожанные взгляды на отца.

"Неужели Юлий был прав?" — эта мысль прожигала, как кислотой, внутренности и выворачивала наружу. От радости не осталось и следа. Виталик готов был уже снова разрыдаться, но держался из последних сил. Его рука дрогнула, когда он ставил на стол пустую чашку, и рукав кофты задрался, обнажив тёмную гематому на предплечье. Виталик встретил удивлённый взгляд отца.

— Кто это сделал с тобой? — тихо спросил он.

— Я не знаю, — мальчик до боли впился ногтями в ладони, лишь бы не заплакать, сейчас это казалось ему проявлением недопустимой слабости, — мужчина... я до этого его ни разу не видел.

— Ты был... с ним? Всё это время?

— Да.

Виталик не мог больше держаться и разрыдался, закрыв рукавом лицо. Отец обнял его, крепко прижав к груди.

— Теперь всё будет нормально, слышишь? Я больше никому тебя не отдам, всё будет хорошо.

Мужчина и сам не заметил, как слёзы потекли по щекам и задрожали руки...

***

Была глубокая ночь, когда Виталик окончательно успокоился и смог прийти в себя. Его не сильно расспрашивали, отец, кажется, и так обо всём догадался, увидев синяки и шрамы. Он видел, что с его мальчиком, сыном, случилось что-то, что изменило его почти что до неузнаваемости, и боялся спрашивать. А Виталик с ужасом представлял, что когда-нибудь ему придётся рассказать. Да и поверят ли?..

Он лежал на диване, под тёплым одеялом и пытался уснуть. Но, несмотря на сильную усталось, ему это не удавалось. Он слышал, как на кухне переговаривались отец с Ларой, как тихо во что-то играла дочка Ларисы, Катенька. Мальчик чувствовал себя очень необычно и не мог найти своим чувствам объяснения. Закрыв глаза, он мог достоверно представить всё так, как было раньше: он почти слышал тихие шаги матери, низкий баритон отца. Эти звуки были почти что музыкой, которые он хотел бы теперь слушать вечно.

Но реальность была иной.

К привычному голосу отца примешивался голос его новой жены и тихая возня маленькой Катеньки. Виталик просто не мог принять изменившийся в его отсутствие мир. Он чувствовал себя чересчур даже странно: было весело, но иногда слёзы сами выступали на глазах; он был счастлив и рад и в то же время глубоко подавлен.

Но что самое главное — он чувствовал себя невероятно взрослым.