Чужие грехи - твоя расплата

~25~

Нет, в конце концов, Юлий был прав — это действительно была глупость. Виталик чувствовал себя грязным, ужасным человеком. И проблема была в одном: прежде чем убедить его, нужно было убедить себя. Но Виталик просто представить себе не мог любовь к Юлию. Это казалось ему настолько незбыточным и ужасным, что он просто не мог убедительно сыграть любовь. Хотя мальчик никогда и не пробовал такое играть, но был заранее убеждён в том, что делает он это неплохо. Он сам не понимал, что чувствует к Юлию, просто было плохо, слишком плохо одному.

Мужчина шёл на уступки, а это что-то да значило. Отказаться от своей садистской натуры в пользу чего? Мальчик не понимал, зачем ему это надо, но пользовался добротой Господина. По правде сказать, это обещание очень даже развязало Виталику руки, и теперь он почти не боялся, почему-то безоговорочно веря мужчине. Сбежать теперь стало проще, но мальчик осторожничал, ведь одна ошибка — и всё вернётся на круги своя.

Виталик обнял себя руками и уставился в потолок. Обычный белый потолок с разводами от воды — ничего примечательного, но мальчик изучал все изгибы странных уродливых пятен и думал ни о чём и обо всём на свете. Перед глазами мелькали образы матери, отца, бабушки, сестры, Юлия и даже Сони. Почему-то он вспомнил и её. Думать о прошлом было мучительно больно, но не думать он не мог. Просто как бы невзначай вспомнилось, что прошло где-то пять лет со смерти бабушки, а вот мамы...

"Месяц, наверное, не больше. И как она сейчас?.."

И он представил её с полосой от верёвки на шее, с невидящими, выпученными глазами. Он вздрогнул и потёр глаза рукой, привстал на локтях. Надо было сделать хоть что-то, чтобы отделаться от навязчивых видений. Он встал и решил найти какую-нибудь одежду. Мальчик нашёл только рубашку, которая была ему велика, и спортивные штаны. Одевшись и почуствовав себя намного лучше в более-менее тёплых вещах, Виталик решил пойти на кухню. Там нашлись остатки хлеба и колбасы, которые мальчик съел скорее от скуки, чем от голода. В квартире было жутко. Наступила оттепель, солнце ярко светило, и с крыш срывались капли, звонко падая на подоконник, но в помещение доходили только отголоски света и радости с улицы, и от этого становилось как-то страшно. Тишина ничем не нарушалась, даже привычный шум сверху прекратился. Внезапно ему на плечо легла чья-то рука, он резко обернулся и, к своему удивлению, увидел Кэтрин. Девушка рассмеялась.