Чужие грехи - твоя расплата

~21~

Виталик провёл следующие пару часов в глубоком оцепенении. Он ничего не чувствовал, ничего не хотел. Его разум, полностью поглощённый мыслями, следовавшими слишком быстро, чтобы можно было уловить суть бессмысленных рассуждений и обрывков воспоминаний, тщетно пытающихся сложиться в цельную картину, напряжённо думал, не находя ответа на главный вопрос: "Как жить дальше?"

Он не ел уже несколько суток, раны кровоточили, ледяной ветер, врываясь в щели между окнами, бросал на подоконник снежинки, которые почти не таяли, настолько было холодно. Но он не чувствовал всего этого, он бредил странными образами, чаще всего не имеющими даже чёткого очертания. Он видел комнату, тёмные, чёрные пятна, тени, таящиеся по углам, смотрящие на него огромными чёрными глазами (он был просто уверен: у них есть глаза!), улыбающийся беззубый рот исторгал такую же чёрную противную массу и смеялся, ужасно, безумно смеялся. И от этого хохота кровь стыла в жилах, слёзы сами собой наворачивались на глаза, он плакал, стоя на коленях в липкой, мерзкой черноте, молил прекратить, кричал, трясясь от ужаса, но тени только шире раскрывали беззубые рты, невыносимей становилось их веселье, они плотнее смыкали круг.

Одно видение сменяло другое.

Его за руку крепко держала мама, они куда-то шли. Её ладонь была такая родная, тёплая, под кожей пульсировали венки, она трепетно сжимала пальцы вокруг ладошки мальчика. Он крепко прижался к ней, мимо всё шли люди, много людей, они шли вдвоём в этом огромном человеческом потоке. Мальчик окончательно успокоился, улыбнулся и взглянул на маму. Её губы легонько улыбнулись в ответ, красные от слёз глаза выражали тоску и невероятную боль, щёки были бледны и сверкали от слёз. Он задрожал. Она поправила платок, чёрный платок с бахромой по краям, беспрестанно сползавший с волос, он был настолько длинным, что покрывал не только голову, но и плечи, но не обходимости их закрывать не было — они были надёжны скрыты под чёрным, невычурным платьем в пол.

"Очередной кошмар", — мелькнуло у Виталика в голове.

Они наконец пришли, люди, больше похожие на теней, без лиц, без каких-либо отличительных черт, одетые в одинаковые деловые костюмы, смыкались в плотный круг вокруг них, и ничего нельзя было увидеть. Но Виталик прекрасно знал, что это за место.

"Кладбище. Там, где мы бабушку хоронили".

Люди впереди чуть разошлись, Виталику открылся вид на свежевырытую могилу. Мальчик не видел гроб, не видел мёртвое тело, но определённо знал, что бабушка лежит там, скрестив руки на груди, её мёртвое лицо ужасно страшно, Виталик помнил день похорон слишком хорошо. Он оторопел, когда увидел, как старуха поднимается из могилы. Её глаза открылись, взгляд устремился прямо на Виталика.