Чужие грехи - твоя расплата

~7~

На площади собирались демоны. Толпа с каждой минутой росла, кто-то кричал, смеялся, а то и вовсе бил ближнего своего. Он стоял над всеми, руки дрожали, язык заплетался и не слушался.

— Я невиновен! Я... невиновен!

Но демоны остро чувствуют ложь. Крики толпы всё воодушевлённей, злорадней. От унизительной пытки его не спасёт никто. Никто... Даже тот, кто обещал всегда быть рядом, кто был покровителем и сторонником всех его начинаний, он теперь сидит на троне, повелительной рукой приказывая зажечь костёр.

Языки пламени стелились к его ногам, как будто выказывая уважение к такому высокопоставленному лицу. Слёзы наворачивались на глаза от боли и от едкого дыма, кашель, выбивающий воздух из лёгких, завершал картину.

—  Да не сдохнет он, он ведь Бог! — донеслось из толпы. И как ведь они правы, как чертовски правы!

— И так будет с каждым, кто посмеет предать Ад! — Юная принцесса гордо стояла над ликующим народом, она стояла выше раздираемого агонией мужчины.

В тот миг он встретился с ней глазами. Его — красные, наполненные слезами, её — с торжествующим блеском и злорадными огоньками.

Барон проснулся. Кондиционер мирно жужжал в углу, рядом спокойно спал Виталик. На прикроватном столике стояла недопитая бутылка виски. Барон вспомнил, как вчера он попросил (именно попросил, а не приказал) Виталика остаться с ним, и сейчас ему стало противно от своего же поведения. А мальчик остался вчера, зная, что любая просьба легко может превратиться в строжайший приказ, побоялся спорить.

Ссадины и синяки на худом теле мальчика особенно нравились Барону. Он провёл по царапине, наискось пересекающей щёку, легко, почти невесомо, касаясь подбородка, шеи, ключиц. Виталик проснулся, но тихо лежал. Барон заметил это, убрал руку, почему-то смутившись.

— Как спалось? — Юлий странно улыбнулся, отвернувшись от мальчика.

— Нормально.

Они замолчали минут на пять. Барон собирал какие-то документы и одевался, Виталик смотрел в окно, не смея уйти.

— У меня снова работа, а тебе нужно будет прибраться в доме. Понял?

Виталик кивнул вместо ответа.

***

— Я раболепства не терплю, ты же знаешь! — она ядовито усмехнулась.

— Прошу, ты королева, и я, великий полководец, у ног твоих. Чего же тебе ещё нужно? — кричит он в исступлении, бросаясь к ногам девушки, прижимаясь к полу.

— Ты был великим очень давно, Юлий. Сейчас ты не нужен никому. Не льсти, не унижайся, — она вновь улыбнулась, наслаждаясь своим положением. — Мне плевать. Живи и мучайся.

— Бессердечная. Как твой отец. — Барон поднимается с колен. По щекам текут слёзы, но глаза блистают гневом.

— Пускай. Политика — циничная игра. Ты уж прости, — Кэтрин вновь издевается, упиваясь беспомощностью Юлия, — я не убью тебя, тебе не достать никогда тот самый кинжал, что смог бы облегчить твои страдания. Это твоя плата за все твои деяния.

Он бросается к выходу, но она останавливает его, кажется, в страхе.

— Не убей его, слышишь. Не причиняй ему боль просто так.

— А тебе-то какое дело?! — крикнул Барон, пытаясь высвободить руку из сильного захвата Кэтрин. Она специально давила на незаживающие раны.

— Понимаешь... Он знаком с Софьей, и они было бы веселей вдвоём в Академии...

— И что же? — теперь Юлий смело смотрел в глаза девушке, она, стыдясь, прятала глаза, как школьница. Как много лет назад...

— Да, мне жалко его! — Её щёки вспыхнули румянцем от гнева.

— Я постараюсь, — усмехнулся Барон, хлопая дверью и стремясь поскорее попасть домой.

"Как бы не так, как бы не так! Убить его я не убью, конечно, но хорошо ему точно не будет!"