Лотос на спине

Глава 4: Следи за походкой

POV Dudley Dursley

Я с интересом смотрел за тем, как мой кузен — почти брат — проводит свою чайную церемонию. Плавные мягкие движения, легкая увлеченность и ностальгия в глазах, будто он не занимался этим сто лет, и радость со спокойствием смешались на его лице, пока он разливал по своим чашкам для нас один из заварных чаев мамы — кажется, она называла его черным с ландышем?

Гарри — Гарольд — был со мной, сколько я себя помню. Мама говорила, что его родители — пьяницы и наркоманы, которые разбились на машине, с того момента у него причудливый бледный шрам в виде молнии на лбу, как у избранного из какого-то комикса. Мама, как и папа, не очень его любили, и Гарри объяснял это тем, что у них с его родителями были ссоры и проблемы, а сам он не очень желанный ребенок в этом доме, но разве может мама быть... Такой? Она не могла, я был уверен, но и Гарри мне никогда не врал, поэтому я просто молчал об этом.

Гарри много учился, он был ботаником, начиная с любви к книгам и информации обо всем, заканчивая своими жуткими круглыми очками на носу, которые он любил поправлять, сверкая через линзы зелеными глазами. Он был спокойным, не любил бегать и драться и смотрел с таким укором, не говоря ничего более, что хотелось опустить взгляд и извиниться — в этом он действительно, как и говорил Кэденс, очень похож на девчонку, как и своей любовью к чаю, рисованию, оригами и моде, пению. Казалось, его хобби — учеба. И иногда казалось, будто я рыцарь возле какой-то Принцессы, которую нужно охранять так же тщательно, как сладкое в большой компании — слишком многие хотят сладкое забрать.

Гарри был красивым, иногда красивее любой девчонки, иногда красивее своей подруги — нашей одноклассницы — Анны. Немного смуглая, с золотым оттенком, кожа, темно-каштановые волосы, уже в девять лет чуть ниже плеча, которые он заплетал по-всякому — косы с обеих сторон или обычный хвост — и мягкая улыбка. Улыбался он так, будто собирался сказать всем, что ему абсолютно плевать на то, кто они такие — он готов дружить с каждым. И глаза у него зеленые, как свежескошенная трава или те драгоценные камни на сережках мамы. Изумруды, вроде? Мама всегда отдавала ему мою старую одежду, которую он сам перешивал себе по размеру, смеясь надо мной, когда я удивленно не мог узнать свою футболку, с которой вырос, на нем — та выглядела более красиво. Кузен любил прятать руки или складывать их на груди и сидеть больше предпочитал на земле, подминая ноги под себя, а на диване и кресле сидел также.