Спаси меня своей любовью.

21 часть

Голова утром раскалывается, а руки трясутся. Ваня просыпается в гараже на холодном полу и пытается что-то вспомнить. Блять.

Воспоминания прошлой ночи всплывают в голове, как и мысль о том, что он сейчас умрет от ломки. Получается только косяк закурить, чтоб хоть чуть-чуть легче стало, а после пойти домой.

В квартире тихо. Родители спят в комнате, а в самой квартире относительный бардак. Приходится открыть окно, впуская холодный свежий воздух в помещение, чтобы избавиться от затхлости и запаха спиртного.

На часах первый час дня. И Бессмертных спускается на этаж ниже, тихонько стучась в Сережину квартиру, чтобы извиниться за вчерашнее. Он смутно помнит их разговор, но понимает, что было что-то серьезное.

Пешков открывает не сразу. Под глазами темные круги, а красные капилляры лопнули. Он на вид весь помятый и растрепанный. Такой, что Бессмертных сразу обнять тянется, но тот уворачивается от касаний.

— Отъебись, — голос холодны и грубый, а взгляд безразличный. И Ваня пугается.

— Серёж, ты чего? Я так сильно обидел? — голос почти растерянный, как и взгляд, что из стороны в сторону метается.

— Да, обидел, — Сережа со взглядом чужим встретиться не спешит, а вот русый в глаза старательно заглядывает.

— Блять, ну прости. Я не хотел. Это же вещества. Ты сам понимаешь, — но оправдания в счет не идут, и взгляд карих глаз не смягчается.

— Вань, я устал. Знаю, что утопающего не спасешь, если он сам не захочет и не позволит. Но я пытаюсь. А ты для этого ровным счетом не делаешь нихуя. Ты не задумываешься ни о словах, ни о действиях. Я так больше не хочу.

— Что ты говоришь? Я же неправильно понимаю? Да? Скажи.

— Вань... Я не знаю. Я уже говорил, что мы не сможем быть дальше, если это не закончится. Я не собираюсь делить тебя с зависимостью, а ты не хочешь ничего менять.

— Серёж, ты же обещал! Ты обещал меня не бросать!

— А ты обещал бросить употреблять! Ты тоже обещал мне много чего. Но я тебя всё ещё люблю, а ты нам обоим делаешь больно. Давай, как взрослые люди, Вань.

— Нет, я не смогу. Хватит, прости, — и глаза зеленые предательски слезятся.
Но Пешков молчит.