не нужён

глава 30

Арсений просыпается от того, что ему невыносимо жарко. Он вообще обычно только заснуть не может от холода, а вот к утру становится генератором тепла и сдирает с себя все одеяла. Но сегодня почему-то не получается. Арс ещё пару раз ворочается, надеясь, что не придётся открывать глаза (голова болит сказочно), но всё безуспешно. — Арс, только не бей меня, пожалуйста, — Арсений слышит голос Шаста подозрительно близко от своего лица и всё-таки открывает глаза. Картина малоприятная: во-первых, Арс понимает, почему не удавалось скинуть одеяло. Его в него укутали с головы до ног, так что за радость и то, что у него получалось шевелить руками. Во-вторых, он абсолютно точно лежит на Антоне. Который, слава всем богам, одет. — Мы...? — Нет. Ты просто напился. — А ты? — А я нет. — Шаст, не заставляй меня вытягивать из тебя по слову, если не хочешь, чтобы я выбрался из этой импровизированной тюрьмы и начал тебя бить, — он начинает дёргаться в попытках вылезти, но это приводит только к тому, что он становится похож на больного в смирительной рубашке. — И вообще выпусти! Антону реально страшно, что стоит ему позволить Арсению выбраться, как тот устроит ему форменную истерику. К тому же сейчас тот выглядит так уморительно, боже. Но тот попросил, так что выбора не остаётся. И Антон разжимает тиски-объятия. Арс по итогу достаёт только руки, поскольку понимает, что, кроме трусов, на нём ничего нет. А он, пусть и не из стеснительных, как-то не привык сидеть в постели полуголый с мужчинами, с которыми у него сегодня не было секса. Арсений оглядывается. По полу разбросаны его вещи, какие-то лекарства, а к кровати приставлен тазик. Да, секса здесь вчера точно ни у кого не было. Он переводит взгляд на Шаста и замечает, как тот пытается размять левую руку, которая, кажется, немного отказывается его слушаться. И уже хочет пошутить о том, как Антон сам себе умудрился руку отлежать, когда понимает, что отлежал ему её он. Блядство. Арсений помнит, почему хотел вчера напиться. И хоть вчерашняя ночь в его воспоминаниях пока представляется кусками, он уже может предположить, что здесь произошло. И это пиздец. Оттолкнул, проверяйте. — Я просто пытался помочь и уйти... — Антон начинает рассказывать, не понимая, как интерпретировать поведение Арса. Он ожидал скандала, возможно, истерики, но Арс будто залипает. — Да можешь не оправдываться, боже. Ты мне помог, насколько я могу видеть, так что спасибо. Просто... — Арс берёт небольшую паузу. Антон, кажется, вчера потратил весь свой вечер на то, чтобы проследить за ним, вместо того чтобы поехать к родителям. Он заслужил хотя бы смягчённой формулировки. — Просто я хочу, чтобы ты понимал: это ничего не значит, — воспоминания понемногу возвращаются. Он видит отрывисто, как очнулся посреди ночи от холода и увидел рядом Антона. Как попросил его остаться. Плохо. Очень плохо. — Даже если я попросил тебя побыть со мной... Я просто был пьян, Шаст. Надеюсь, никакого недопонимания? Мы всё ещё не вместе. Антон впервые слышит это таким спокойным тоном. До этого Арс либо был в истерике, либо зол, либо рыдал, а вот так... когда на все сто процентов понимаешь, что это уже давно принятое взвешенное решение — это больно. — Да, конечно, — он встаёт с постели и спешит выйти из этого — чужого — номера. — Никакого недопонимания. Антон уже доходит до двери, когда вспоминает, что вчера притащил из своего номера не только энтеросгель. — А, да, вот, — он протягивает Арсению тот самый обезбол, которым его снабжал Дима. — У тебя голова раскалывается, наверное. Арсений молча берёт таблетки и провожает Шаста взглядом. Вот же гадство.