не нужён

глава56

Арс просыпается рано, несмотря на то, что уснули они только под утро. Он сонно прижимается к Шасту, удивлённо понимая, что тот так и уснул в его объятиях, хотя обычно ему так неудобно, и он выбирается из-под рук Антона, чтобы самому подмять его под себя. Он задумчиво оглядывает ещё спящего Антона и впервые за долгое-долгое время понимает, что тот храбрится и делает из себя «сильного» последние несколько месяцев только ради него. Ему — Арсу — так нужна была поддержка после всего, что случилось, и Антон стал этой поддержкой, позволяя ему капризничать и дурачиться, быть собой в полной мере, избегать ответственности, если хочется... Антон так зациклился на том, чтобы залечить душевную травму Арса, что упустил свою. Арс тихонечко стонет от осознания. В очередной раз. Он чувствует себя безумно виноватым за всё то, что было раньше, хоть и понимает, наверное, что в том состоянии он бы либо сделал что-то подобное, либо всё-таки сломался. Из того ада, в котором они были, не было безопасного выхода. Арс осторожно гладит Антона по спине. Это уже история не о чувстве вины, потому что Арс с этим как-нибудь справится, это уже про Шаста, который весь тот пиздец пережил и всё ещё подпускает его к себе. Арс прекрасно понимает, что это не просто психологическая травма. Антон сколько угодно может считать, что всё в порядке, может думать, что доверяет ему полностью, но его тело не будет с ним согласно. Шаст когда-то надломал Арсу что-то рядом с сердцем, и, если честно, будь тут аналогичная ситуация, Арсению было бы попроще: как бороться с такими ранами, он в курсе. А вот что делать, когда ты причинил человеку адскую физическую боль, он не знает. Может предположить, правда, что раз он навредил телу, к нему же и стоит подлизываться. Антон от его прикосновений вроде и так не шугается, но... теперь это другое. Арс осторожно гладит Антона по обнажённой (кажется, Арс сам стянул с него футболку посреди ночи, потому что через футболку Антон был недостаточно горячим наощупь) спине раз за разом. Он рисует узоры на его коже, вжимается губами, проходится носом, впитывая в себя запах. Ему так хочется достучаться до подсознания и показать ему: «Я никогда не причиню тебе вреда, я отдам тебе всю свою ласку, если понадобится, чтобы ты снова мне поверил». Он прижимается сзади всем телом и зарывается лицом между лопаток. Он лежит так ещё несколько минут, пока не начинает париться, что такая поза Антона опять может напугать, поэтому осторожно переворачивает Шаста полностью на спину и забирается сверху, продолжая обниматься. Арс ластится всем телом, снова походя на кошку. Антон, правда, реагирует только частично и ниже пояса, но Арсу и этого внимания достаточно. Он прыскает Антону в шею и оставляет на ней мокрый поцелуй, а после сдаётся и встаёт, принимая тот факт, что Антону четырёхчасового сна явно недостаточно. Он принимает долгий душ, пытаясь очистить не столько тело, сколько свои мысли. Он перед Антоном чувствует огромную вину, но знает, что этим он делу никак не поможет. Он никак не может перестать думать о причинах своих поступков. И если последний можно объяснить абсолютно невменяемым состоянием, то что делать с остальными? Допустим, он в последнее время стал гораздо лучше контролировать свои эмоции просто потому, что проговаривает их значительно раньше, чем они успевают болячкой нарасти на сердце и взорваться абсцессом, нарывом, воспалёнными мыслями и чувствами, заразив всё вокруг. Допустим, он не может вспомнить больше ни одного своего «триггера»: для него это всегда была болезнь одной истории. Но достаточно ли этого? Арс точно знает, что, если ещё хотя бы раз позволит себе выражать агрессию подобным образом, он отправит себя к психологу, но не следует ли этого сделать прямо сейчас? Возможно, достаточно того, что он сам понимает, что раньше всё же не осознавал с такой ясностью этой цепочки: он никогда не относился к их сексу как к попытке наказать. Он был нетерпелив и порывист, потому что ему срочно хотелось доказать самому себе, что этот человек всё ещё его. И предпочитал игнорировать тот факт, что местами партнёру было больно, возможно, потому, что сам лёгкую боль в постели переносил абсолютно спокойно. Если бы Антон хотя бы раз сказал, что его это не устраивает... но они же предпочитали самостоятельно решать свои самостоятельные проблемы... Арс снова глухо стонет, но вода не даёт этим звукам уйти из ванной. Он, наконец, выбирается из душа и идёт готовить завтрак: если ему не изменяет память, у Антона и сегодня съёмки «Контактов», и скоро ему уже придётся вставать. Арс не слишком изысканный повар, но и Антон не слишком притязательный клиент, поэтому Арс довольствуется парой яиц, молоком и какими-то овощами, найденными в холодильнике. Он готовит омлет, такой, как готовила мама: «с водичкой» — не пышным блином, а то, что сейчас, наверное, назвали бы «скрэмблом», к которому прилагается вкусная жидкость. Арс успевает нарезать салат и помыть посуду, пока блюдо готовится. Он уже неспешно наливает себе кофе, когда на кухню заходит Антон. — Доброе утро, — сонно кидает он, оглядывая кухню. — Давно проснулся? Арс колеблется: ему очень хочется подойти к Антону и долго-долго обниматься, но внутри явно появился какой-то зажим. Ему страшновато: вдруг Антон осознал, какой пиздец с ним вытворили, и его оттолкнёт? Он импульсивно ставит кружку на стол, чтобы подойти, но сделать шаг так и не решается. — Да, — наконец просто отвечает он. — Не спалось. Антон смотрит на эти молчаливые колебания ещё секунд пять и подходит сам. Он легонько подталкивает Арса к стенке и прижимает собой, скользит руками вдоль его тела, пока не находит руки и не ловит их в свои. Шаст медленно приближается к Арсовым губам, параллельно заводя его руки всё выше по стенке. Он целует его глубоко, жёстко, и это совсем не похоже на лёгкие утренние поцелуи, это что-то из совсем другой оперы. Арс прикола пока не понимает, но его и не спрашивают, поэтому он послушно начинает стонать в поцелуй и запрокидывает голову, когда Шаст переключается на его шею.