Вернувшись в дождливую ночь

Глава 6 . Моё имя Тан Чжу

Мэн Жое не запомнил, как потерял сознание. Он лишь помнил холодный дождь, пробирающий до костей, страх и взгляд Е Шуанцзина, который он так и не смог ни разглядеть, ни понять.

Когда он открыл глаза, уже был день. За окном ярко светило солнце, а сам он лежал на большой удобной кровати. Все его раны были тщательно обработаны, но тело всё равно сковывала боль.

Он смотрел на потолок. Смотрел на стены. Смотрел на прекрасный вид за окном.

Он никогда раньше не был в этом месте.

Должно быть... это дом Е Шуанцзина.

Мэн Жое долго лежал под тонким вышитым одеялом, а после просто перевернулся на бок и, накрывшись с головой, свернулся в калачик.

Сейчас... Что он должен был делать сейчас?

Плакать, проклинать небеса, питать мечты о мести или, словно перевернув страницу одной из умных книг отца, тут же забыть содержание предыдущей?

Его глаза были до боли сухими. Он не мог плакать.

Он никогда не проклинал небеса, ведь не верил в их волю.

Месть? Он даже не знал, кому он должен был мстить.

И забыть... он тоже не мог.

Он просто лежал, скрывшись с головой под одеялом, и слушал собственное дыхание, пытаясь распутать болезненный узел не понятных ему эмоций в своей груди. Но чем дольше он лежал, чем дольше он пытался понять свои чувства, тем больше осознавал, что действительно... не чувствовал ничего.

Это не было лёгкое и беззаботное "ничего", ощущаемое им всякий раз, когда рядом с ним злился Го Чэн или плакала Ло Сяньсянь. Это было болезненное, не оставляющее места другим эмоциям "ничего".

Он бы предпочёл горестно рыдать, чем лежать, замкнувшись в это ничего.

По крайней мере, когда ты рыдаешь, может прийти кто-то, кто пожалеет и успокоит. Но когда ты чувствуешь "ничего", помощь и сожаление казались совершенно лишними.

Мэн Жое чувствовал, что есть бесчисленное множество вещей, о которых он должен подумать. К примеру, были ли похоронены его родители? Выжил ли кто-то, кроме него? Зачем Е Шуанцзин притащил его в свой дом и что он делал этой ночью за спиной того демон?

Обо всём этом Мэн Жое действительно должен был подумать. Но он просто... не мог. В его разуме осталось то же болезненное "ничего", что и на сердце.