Вернувшись в дождливую ночь

Глава 68. Причины не спать поздней ночью

После этого разового появления, Сюэ Сэ вновь будто бы растворился в воздухе, никак не давая о себе знать. Можно было сказать, что орден Нэйсинь вернулся к своему извращённому спокойствию.

У главного зала расцвела глициния, крупными соцветиями украшая изогнутые крыши. Днём она придавала холодной красоте зала Люся немного живого очарования, но ночью она лишь усиливала скрытую в этом здание немного зловещую тоску.

Мэн Жое находил эту глицинию довольно симпатичной и, к тому же, его успокаивал её аромат. Иногда, просыпаясь по ночам от своих не то весенних снов, не то кошмаров, он приходил к ней, вместо того, чтобы проведать спящий в соседней комнате источник этих сновидений.

Это нельзя назвать нелогичным. Е Шуанцзин мог упокоить снедающее чувство пустоты в его груди, но кошмары он мог разве что породить, но никак не унять.

Цветущая глициния была более умиротворяющей.

Очередной ночью Мэн Жое, устроившись на одной из ветвей среди колышемых ветром соцветий глицинии, задумчиво смотрел на золотые звёзды, словно бы покинувшие далёкие небеса.

Он не очень хорошо помнил, что ему приснилось в этот раз. Лишь то, что в его сне опять шёл дождь, редкими продолговатыми каплями ударяющий по листве молодого бамбука во дворе. Ритм был ровным, почти утомляюще-монотонным. В шуршание одежд и звоне неотличимых от слёз подвесок на маске Е Шуанцзина тоже слышалась некая монотонность.

В этом сне, как то бывало и в реальности, Мэн Жое делил с Е Шуанцзином постель.

Давно смятые мягкие простыни, ненавязчивый аромат бамбукового мыла, не способный затронуть сердце, и пустой взгляд золотых глаз, неотрывно наблюдающий за ним.

Мэн Жое толком не запомнил, что именно он делал в этом сне, но он не мог забыть ощущение того, как неподвижное тело Е Шуанцзина холодело в его объятиях.

А вместе с ним холодела и пустота в его душе.

Медленно моргнув, Мэн Жое поднял руку и, поймав один из витающих вокруг него огоньков, сжал ладонь. Он хотел согреть об него хотя бы руки.

Золотой огонёк, способный очень долго витать среди окрашенных ночью соцветий глицинии, быстро растаял в его ладони, оставив после себя несчастную горстку тепла.