Вернувшись в дождливую ночь

Глава 37. Многое раздражает. Похоть, к примеру, и вы

Оказавшись в павильоне Жуе, Мэн Жое первым делом одёрнул руку, а вторым вдохнул свежего воздуха, пахнущего цветущим жасмином и не содержащего никаких посторонних примесей.

Он всё ещё был раздражён и даже немного зол.

Сняв с себя маску, он кинул её на стол и посмотрел на Е Шуанцзина, немного тяжело дыша, но ничего не говоря.

Е Шуанцзин вздохнул, и без слов прекрасно понимая значение этого взгляда.

- Они нарушили правило, - лениво напомнил он. - Впрочем, это правило не определяет наказания, и я могу назначить его по своему усмотрению. Но я не вижу причин, почему мне не выбрать в качестве наказания смерть.

Мэн Жое зло выдохнул.

- Разве это не просто парное самосовершенствование? Должно ли оно быть наказано смертью?

- Парное самосовершенствование двух ян? Не смеши. Действия этих двоих были продиктованы исключительно похотью.

Опустив взгляд, Мэн Жое в этот раз не ответил сразу.

Пусть и чисто теоретически, но он хорошо понимал, что из себя представляло парное самосовершенствование. Он также знал, что такое возбуждение и мог понять концепт любви. Что же до похоти...

Го Чэн, что очевидно, не любил эту девушку, и раз у них обоих было янское основание, парным самосовершенствованием он с ней заниматься не мог. В таком случае, смысл его действий не был понятен Мэн Жое.

Если ты возбуждён, но человек рядом с тобой не может дать тебе ни вызывающего эйфорию чувства влюблённости, ни выгоды, не лучше ли сделать это самому?

Тем не менее, даже если смысл действий Го Чэна был Мэн Жое непонятен, а сами действия казались отталкивающими, это не значило, что он считал, что они заслуживали смерти.

- Даже если это похоть, разве это так ужасно?

Е Шуанцзин безразлично пожал плечами, сказав, что она просто раздражала его.

Мэн Жое зло выдохнул.

- Вы, учитель, меня тоже раздражаете. Так что же теперь?

Услышав это, Е Шуанцзин в миг замер, немного ошарашенный таким заявлением. Впрочем, его оцепенение длилось недолго, вскоре сменившись заливистым смехом.

На самом деле Е Шуанцзин смеялся очень красиво, и смех делал его благородный облик лишь более привлекательным. Сейчас, когда в его смехе не было привычных немного истеричных ноток, это было особенно заметно.