Вернувшись в дождливую ночь

Глава 55. Выпей со мной, А-Е

Вернувшись в павильон Жуе, Мэн Жое отужинал с Е Шуанцзином и, так ничего ему и не сказав, ушёл в свою комнату. Е Шуанцзин не стал его останавливать, оставшись за столом.

После того как Мэн Жое вошёл в свою комнату, он, несмотря на чувство истощения, не лёг спать, а лишь откинул на столик маску. Взяв одну из книг, он сел читать у окна.

За окном, под ясным ликом растущей луны, парил ворон, чьи чёрные глаза, глядя на него, будто бы видели его насквозь.

Что он там видел? Безразличие и вечную пустоту?

Должно быть чёрному ворону, рождённому не то безразличными небесами, не то вечной пустотой преисподней, этот вид был близок и даже в немного извращённом смысле дорог.

Мэн Жое медленно моргнул и, отведя взгляд от ворона, посмотрел на свои чистые руки, не запятнанные ни кровью, ни грязью. Не жестокие, но безразличные.

В этот момент он действительно понимал слова, однажды произнесённые Е Шуанцзином.

Ах, неважно... Пока не его руки были запачканы кровью, это было неважно. В этом даже была своя красота и своё удовольствие.

Послышался мягкий стук в двери. Мэн Жое ничего не сказал и даже не повернул головы, но Е Шуанцзин всё равно вошёл в его спальню, не спеша подойдя к открытому окну и тоже посмотрев на ночное небо.

Вздохнув, он взмахнул рукой, и вместе с тем ворон, приняв его приказ, скрылся с неба, оставив их с Мэн Жое вдвоём.

- Устал? - тихо спросил Е Шуанцзин и, забрав у Мэн Жое книгу, вложил свои ладони на её место. - Ммм... Это было весьма мерзкое зрелище.

Наконец повернув голову и посмотрев на него, Мэн Жое медленно моргнул, не сжав, но и не оттолкнув его руки.

- Неважно, - безразлично заключил он.

Е Шуанцзин кивнул.

Действительно. Всего лишь маленькая смерть маленького Бездушного. Она не имела для него никакого значения, и он так же не хотел, чтобы она имела значение для его А-Е.

В мире было так много людей... Даже тех, что не были плохими, было слишком много. Думать о них, их чувствах и ничтожных жизнях было слишком утомительно.

В этом мире, каким бы он ни был, все люди были лишь шумом. Для Е Шуанцзина один только А-Е был важен, а для А-Е, что бы он ни чувствовал, естественным образом не могло быть никого важнее Е Шуанцзина.