Вернувшись в дождливую ночь

Глава 24. Техника слияния чистого разума

Вместе с тем, как последний свет потух в её глазах, Ло Сяньсянь оставила сопротивление. Она стала... покорной.

Это была не та отзывчивая покорность, которую за три года выработал Го Чэн. Ло Сяньсянь скорее была похожа на марионетку. Тихую и послушную, но словно бы действительно лишённую души.

Она носила демоническую маску и меч из чёрного металла, который, мучимая терзаниями совести, обнимала так же, как его изначальная владелица.

Теперь, когда Ло Сяньсянь поднялась на следующую ступень, ей было запрещено общаться с кем-либо из Безликих, но и с Бездушными она не хотела общаться. Они, считая её слишком маленькой, тоже не рвались начать разговор.

Таким образом, большую часть времени Ло Сяньсянь проводила на страже главных ворот ордена Нэйсинь, являющихся единственным способом покинуть орден. Иногда Бездушные, что должны были дежурить вместе с ней, куда-то уходили, и она оставалась одна. Она смотрела на ворота, рядом к которым раньше не могла и подойти, и знала, что может уйти. Возможно, её даже не станут ловить. Но она лишь продолжала сидеть на большом камне у ворот, обнимая свой меч и, когда устанет смотреть, прикрывая глаза.

Порой к ней приходила сестра Шу. Им было запрещено разговаривать, но Е Шуанцзин закрывал глаза на то, что они молча сидели спина к спине, каждая обнимая свой меч.

Впрочем, даже если бы они могли общаться, им бы, вероятно, не нашлось, что сказать.

Мэн Жое тоже иногда приходил. Он приносил горячие булочки с ароматной мясной начинкой и сладкие пирожные, но теперь Ло Сяньсянь, вместо того, чтобы сразу запихать их в рот, лишь прятала их в рукав.

Он не был уверен, ела ли она их потом.

В отличие от сестры Шу, Мэн Жое не был связан рядом правилами ордена. Пока он был в маске, он мог общаться с людьми всех групп, вот только... Сколько он себя помнил, он всегда был тем, кто слушал. Было то интересно или нет, но он всегда оставался в роли слушателя. Теперь же, когда Ло Сяньсянь перестала не только плакать, но и говорить, их общение не складывалось.

С одной стороны, Мэн Жое находил это весьма приятным. Будучи слушателем на протяжение всей жизни, он, на самом деле, слушать не особо любил. По этой причине он любил тихих людей и, ещё больше, кампанию самого себя. Ему не приходилось ни говорить, ни слушать. Это было действительно удобно.