Вернувшись в дождливую ночь

Глава 34. Греховная картина

Что бы Мэн Жое ни говорил о Е Шуанцзине до обеда и как бы сильно ни злился на его жестокое безразличие, обедали они всё равно вместе.

Было нечто особенное в том, чтобы ненавидеть человека, с которым связывали какие-то отношения помимо ненависти. Вот ты называешь его извращенцем и уходишь, преисполненный злостью и нежеланием видеть его в своей жизни. А вот не проходит и часа, как вы сидите за одним столом, и он перекладывает креветок в твою тарелку.

Такого человека очень сложно ненавидеть постоянно. По крайней мере у Мэн Жое не получалось.

Даже если некоторые действия Е Шуанцзина вызывали у него гнев, за ними всегда следовали действия, вызывающие равнодушие или даже симпатию. И даже если он всё ещё помнил о том, что первоначально вызвало у него гнев, больше он гнев испытывать не мог.

Ах, гнев.

Такая сложная и деструктивная эмоция. Даже начать испытывать гнев было сложно, что уж говорить о том, чтобы испытывать его продолжительный период времени?

Тем более что Мэн Жое даже не был уверен, какая часть его гнева была настоящей, а какая умелым самообманов, призванным успокоить его жалкое подобие совести, говорящее о том, что его реакции были слишком бессердечны.

Он вздохнул и, подцепив палочками большую очищенную креветку, переложенную в его тарелку Е Шуанцзином, закинул её в рот.

Вкусно.

- О чём ты сейчас думаешь? - поинтересовался Е Шуанцзин, глядя на его задумчивое лицо.

Мэн Жое проглотил креветку и тихо фыркнул.

Только что он думал о всяком бреде вроде креветок и зрелища, увиденного им у горячих источников, но, раз уж Е Шуанцзин задал подобный вопрос, он решил сконцентрироваться на более важной теме:

- Учитель не боится, что если так будет продолжаться, в ордене скоро не останется людей?

Е Шуанцзин слегка скривил губы.

Ах, это...

Он с пару мгновений думал, лучше ответить "люди - восполняемый ресурс" или же "А-Е не стоит волноваться об этом", но в итоге счёл, что лучше не говорить вообще ничего из этого.

Если лисёнок хотел злиться, он, конечно, мог дать поводы, но ему не хотелось, чтобы лисёнок злился на него.