Достоевский знал, что привычная тишина совсем скоро разлетится в ничто, как обычно это происходило рядом с Гоголем.
— Дос-кун, привет! — радостно воскликнул Николай, взмахивая плащом. Он любил навещать Достоевского с помощью своей способности. — Ты что, опять сидишь в полумраке?
Команата, в которой частенько сидел Фёдор, и вправду была не особо светлой. Только лампа над столом освещала кусок помещения.
— Это не полумрак.
— Ну, предположим, — протянул Николай, показывая оборванный от лепестков цветок.
— Что это? — спросил Фёдор, косо взглянув в глаза Гоголя.
— Я погадал на цветочке и выяснил, что сегодня солнце и луна в идеальных фазах в космосе, звёзды пишут о романтике… Я сделал небольшое расследование и готов подвести итоги. Сегодня очень романтичное время, в которое нам надо поцеловаться!
— И?
— Не разрешаешь? — разочарованно спросил Николай, присаживаясь на край кровати в комнате. — А я принёс тебе цветы!
— Слишком настойчиво, я отклоняю предложение.
Тем не менее, махнув плащом, Гоголь сжал в руках букет цветов, разных и почти не пахнущих, и протянул его Достоевскому. Тот некоторое время рассматривал подарок, крутясь на стуле. В итоге он положил букет на стол, видя, как на лице Гоголя расцветает довольная улыбка. Рядом с букетом Гоголь положил коробку шоколада.
— У меня также есть и несколько бутылочек алкоголя.
— Я подумаю, — прокомментировал Фёдор.
— Дос-кун! — Николай успел встать с кровати и приблизиться к Достоевскому. Он улыбался, смотря на непроницаемое лицо своего приятеля. — Дос-кун, ну… Дос-кун. Что плохого?
Достоевский не особо любил прикосновений, всё отзывалось отвращением, хотелось полностью помыться от одного маленького касания. Только от Николая такого впечатления не исходило, прикосновения к нему были обычными, даже приятными.
Фёдор потянул Николая на себя, чтобы тот шагнул ближе, но Гоголь на удивление легко упал на колени Фёдора с ухмылкой на губах.
— Дос-кун, ты подумал? — уточнил он и, получив неопределённый кивок, вздохнул.
Николай поправил плащ, будто оттягивал момент, чтобы собраться с мыслями, и поцеловал Достоевского в край губ. Тот не шелохнулся, ему нравились любые действия Николая, хотя в этом он мог и никогда не признаться. В полутьме, как будто из глупого предсказания Гоголя, казалась правда необычная атмосфера. Вывело Достоевского из мыслей прикосновение пальцами к его губам. Он вопросительно уставился на Николая, тот похоже только и ждал этого. Отдёрнув руку, он поцеловал Фёдора в губы. Ощущение Фёдору показались смешанными… да, отвращения не было, но по коже пробежали мурашки. По коже разлился холод, а потом сразу тепло.
— Тебе не нужно было моё разрешение, я знаю, — буркнул Достоевский, отодвигая друга. Однако Николай упёрто прижался к его груди.
— Я люблю тебя, — прошептал он, пропустив замечание мимо. — Что насчёт тебя?
Достоевский хотел проигнорировать, но что-то заставило ответить так же шёпотом:
— Я тебя тоже.
— Чего тоже? — придрался Гоголь, и на этот раз ответа не получил.
