Все дороги ведут к тебе

Глава 7

Чонгук проводил взглядом сына. Раньше в школу его всегда отвозил водитель, но после болезни Чон взял эту обязанность на себя. Он старался как можно чаще видеться с Гуком. Нет, они и до этого все его свободное время проводили вместе - во-первых, потому, что действительно этого хотел, а во-вторых, из-за чувства вины, что с годами так и не утихло. Он отнял у сына мать. И должен был постараться, чтобы хоть как-то компенсировать ее отсутствие в жизни ребенка. После же того, как Гук заболел, после всех тех страшных ночей, проведенных возле него в реанимации, желание Чона постоянно видеться с сыном превратилось в острую в том потребность.
    Он все чаще стал задумываться о том, чтобы отойти от дел. Не совсем, конечно, но... Чтобы оставалось время на жизнь, которая убегала, как вода сквозь пальцы. Что он в ней видел за сорок пять прожитых лет? По-настоящему видел? Не через окно дорогого автомобиля. А в принципе. Глобально. Вообще. Он. Король на вершине мира. Мальчик из нищего городка, который своим трудом взобрался на недосягаемую для других высоту. Так много в пути потеряв... Он, который карабкался вверх, в то время как колесо жизни катилось. И чем дальше катилось, тем прозаичнее... А потом пришло горе. Беда. Чон вскинулся, снова бросился в бой... И, вроде бы, удалось. Его мальчик поправился... Но те ночи, что он провел, наблюдая за свинцовым холодным рассветом в окне больничной палаты, заставили его о многом задуматься. Прежде всего, о том, о чем раньше не было времени поразмыслить. В стремительном темпе жизни, как оказалось, многое проходило мимо него. Но это Чон понял лишь тогда, когда вынужденно остановился.
    Ему сорок пять... И, возможно, считать время неправильно. Днями и годами - так точно. Детьми, путешествиями, хорошими людьми, интересными встречами, мгновениями счастья - можно. Но, когда Чон начинал об этом задумываться, он понимал, что именно этого в его жизни и не было толком. А ему - сорок пять...
Как-то особенно громко зазвонил телефон.
    - Да, Джун? Как у вас?
    - Нормально. Лиса приступила к лечению. Но с тобой хочет переговорить Ким... Психотерапевт, которого нам порекомендовали, - пояснил мужчина, вовремя сообразив, что Чон даже не понял, о ком он говорит.
    - Насколько я помню, его порекомендовали Лисе. Мне-то на кой с ним разговаривать?
    - Док говорит, что она не идет на контакт.
    - Так сделай так, чтобы это случилось!
    - Каким образом, Гук?! Я, что, бл*дь, волшебник? Ее болезнь - это, прежде всего, психологические проблемы. Ты хочешь, чтобы я их ей добавил?! Так при таком раскладе мы ее никогда не вылечим! И не видать Гуку донора, как своих ушей!
    Чон выругался. Похлопал водителя по плечу, чтобы тот свернул, и резко бросил в трубку:
    - Говори адрес.
    Клиника, в которой лечилась Лиса, находилась за городом. По пятничным столичным пробкам они туда добирались два бесконечных часа. И даже мигалки не спасали - на выезде из тоннеля случилась авария - машинам просто некуда было подвинуться. Знал бы, что такая засада - взял бы вертолет. Большой город подчиняет своему ритму жизни. В прошлый раз перелет из Берлина занял гораздо меньше времени, чем дорога из аэропорта домой.
    Доктор, который вызвал его на аудиенцию, оказался совсем не таким, каким Чонгук ожидал его увидеть. Не внушающим абсолютно никакого доверия. Выглядел он, как панк. Или доморощенный хиппи. Что это вообще за прическа для мужика? Чон слегка поджал губы. Ким Тэхен, напротив - улыбнулся.
    - Добрый день, господин Чон.
    - Не такой уж он и добрый, признаться. Чем могу быть полезен?
    - Да, вы присаживайтесь. Разговор нам предстоит долгий...
    Чон изогнул бровь, но все же уселся в предложенное кресло. Осмотрелся. Ну, что ж... Довольно миленькое местечко.
    - Так, о чем речь?
    Ким Тэхен перекатил ручку между ладонями и негромко начал:
    - Вы, очевидно, в курсе, что Лиса Монобан находится в нашей клинике на лечении...
    - Я оплачиваю ее счета. Конечно, я в курсе.
    - Конечно, - повторил психотерапевт, и Чон вдруг заподозрил, что тот его намеренно провоцирует. Но он бы не стал этого утверждать - разве что, Ким Тэхен- совсем дурачок. А дуракам не присваивают ученых степеней. По крайней мере, продвинутые европейские ВУЗы, в которых он проходил обучение, если верить собранному на Ким досье. - Так вот, боюсь, у меня не слишком радостные известия. Лиса Монобан не идет на контакт.
    - Придумайте что-то, - пожал плечами Чон. - Разве не в этом состоит ваша задача?
    - Безусловно, и в этом тоже. Но в случае Лисы Монобан очень много нюансов. Понимаете, о чем я?
    - Нет, - отрезал Чонгук.
    - Как бы вам объяснить...
    - Желательно доходчиво.
    Ким Тэхен вскинул взгляд.
    - Доходчиво? Хорошо. Лиса Монобан информацию выдает очень дозированно. Она открыто и, ничего не тая, рассказывает о своей болезни, о том, как она с ней боролась, какое лечение получала...
    - Это ведь хорошо, так? - нетерпеливо перебил доктора Чонгук.
    - Безусловно. Но, как и у любого психического расстройства, у расстройства Лисы Монобан, имеется первопричина. Именно о ней ваша бывшая жена говорить категорически не желает. А без этого я просто не могу приступить к терапии.
    Чон откинулся в кресле, скрестив руки на груди. Плевал он, что такая поза наилучшим образом демонстрирует его закрытость.
    - А я... я здесь причем? - тихим, ласковым голосом поинтересовался мужчина.
    - Лиса Монобан считает, что без вашего эээ... благословления она просто не может говорить на эту тему.
    Вот оно - как. Выдрессировал девочку, оказывается. Впрочем, чему удивляться? За шесть лет она ни разу не нарушила данное ему обещание. Она не приближалась к ребенку, не ходила по телешоу, рассказывая о своей загубленной судьбе, не вымогала денег... Это он, наплевав на собственные убеждения, был вынужден к ней обратиться. Был вынужден надавить. Был вынужден снова увидеть... Видит Бог, он этого не хотел. Не хотел воскрешать давно погребенных демонов.
    - Вы понимаете, о чем я говорю? - настаивал Ким Тэхен. Хм... Чон его даже зауважал. Не всякий бы решился на него давить. - Лиса Монобан утверждает, что она не стремилась к похудению и была полностью довольна своим внешним видом.
    Еще бы. Лиса всегда выглядела прекрасно. У него крыша ехала от жены. С каждым годом все сильней и сильней. И даже время было не властно над его одержимостью.
    - Обычно это самые распространённые факторы, провоцирующие развитие данной болезни. Но у меня нет оснований не верить Лисе Монобан, а значит, их мы не будем принимать во внимание. Остается... не так много. Полагаю, здесь не обошлось без огромной психической травмы. Вам что-нибудь известно об этом?
Чон встал. Известно ли ему об этом? Известно ли ему... Угу. Пожалуй... Он ей психические травмы вот этими самыми руками и наносил. Было, за что. Наверное... было. У нее было все! Всё, мать его так! Так почему же она... Ярость снова ударила в голову. Скрутила чувства в тугую пружину. В попытке выиграть время, он отошел к окну и тихо выругался. Потому что не готов был видеть ее сейчас. Никоим образом не готов, а она стояла там... за стеклом, запрокинув голову к небу, и ловила губами крупные, лохматые снежинки. Сердце пропустило удар. В ушах зазвенело...
    - Лиса, ну, какой гулять?! Кто гуляет по такому морозу?!
    - Ну, Гук... Ну, пожалуйста, пойдем, а? Ты ведь и так все время работаешь. А я одна, и одна. И потом... Скоро ведь Новый год - на улице так красиво!
    Он закатил глаза к небу и послушно поплелся одеваться. Знали бы мужики, какие веревки из него вьет жена - не поверили бы. Да он и сам не верил, что так размяк. Не планировал, что брак принесет ему столько радости. Даже представить не мог. А это оказалось так охренительно хорошо, когда тебя по-настоящему любят. Когда встречают, радостно улыбаясь. Потому что ты - это ты, а все остальное неважно! Так охренительно хорошо в этом насквозь лживом и напрочь прогнившем мире... Мире дорогих машин и дешевых женщин. В мире больших сделок и обмельчавших людей. Она принесла что-то новое в его жизнь. Она принесла покой.
    Вокруг все считали, что он женился по расчету и с дальним прицелом. Глупые, они восхищались его многоходовкой, и даже не догадывались, как все обстояло на самом деле. Правильно понимал ситуацию разве что Джун. И то... Чон сам его подтолкнул к этой мысли, когда в ответ на подначку друга в адрес жены он тихо велел ему заткнуться. Джун дураком не был. Бросил взгляд на смущенную, ничего не понимающую Лису, и медленно кивнул головой.
    - Встрял ты, Чон. Ох, и встрял, - прокомментировал много позже.
    - Занимайся своими делами!
    - Да, я че... Ты, главное, не отсвечивай. Так даже лучше, что никто не догадывается, как крепко она тебя держит за яйца. Меньше слабых мест...
    Чонгук смерил друга надменным взглядом и отвернулся.
    Голос Ким Тэхена вернул Чонгука в реальность:
    - Чон Чонгук, вам что-нибудь известно об этом? - навязчиво повторил свой вопрос психотерапевт.
    - Да. Кое-что... - неохотно ответил Чон.
    - И... вы не будете против, если Лисе Монобан в ходе терапии придется поделиться со мной этой информацией?
    - Если это то, что ей нужно - пожалуйста. В моих интересах, чтобы она поправилась, как можно скорее.
    - Тогда... Вы не могли бы ей сами обо всем сказать? Боюсь, мне она не поверит.
    Чонгук бросил на мужчину короткий взгляд, сунул руки в карманы и, наконец, кивнул головой:
    - Ей я скажу. И вы тоже послушайте... Даже и не помышляйте о том, что сможете хоть как-то использовать полученную информацию против меня. За её конфиденциальность головой вы будете отвечать лично.
    Ким Тэхен с честью выдержал его пристальный взгляд. И лишь когда Чон двинулся к выходу, отвел его.
     - Что ж... На этом и закончим.
    Когда он вышел из клиники, Лиса все еще прогуливалась. Казалось, она не ожидала увидеть его в этом месте.
    - Привет. Как ты себя чувствуешь?
    Лиса удивленно вскинула брови, а он разозлился! Зачем она постоянно его провоцировала? И это наигранное удивление... Зачем?
    - Неплохо. Спасибо, что все оплатил.
    Ну, вот. Опять. Чон сжал челюсти.
    - Я пришел сказать, что освобождаю тебя от данного слова. Своему психотерапевту ты можешь смело обо всем рассказать. Если это и правда поможет тебе прийти в норму.
    Лиса моргнула. Не находя слов, кивнула головой.
    - Тебе нужно что-нибудь еще? Ну... чтобы поскорее...
    - Прийти в норму? - улыбнулась краешком губ его бывшая. И это была совершенно не та улыбка, что он помнил.
    - Да! - не сдержавшись, рявкнул Чонгук.
А она снова улыбнулась.
    - Если это возможно, я бы хотела, чтобы кто-нибудь мне привез мой компьютер и фотоаппараты.
    - Это все?
    - Да. Пожалуй...
    - Тогда я пойду. И ты... Заходи в тепло, Лиса. Тебе только воспаления легких не хватало.
    На удивление, она не стала с ним спорить. Просто повернулась и пошла по дорожке к крыльцу.
    Сидя в тепле машины, Чон пытался собраться с мыслями. Настроиться на рабочий рад, но получалось слабо. Он то и дело возвращался мысленно в прошлое, а потом, сам не зная, зачем, сказал:
    - Кай... Давай на Каштановую...
    Он поднялся к ней в квартиру один. Повернул ключ в новеньком замке. Открыл дверь. Разулся! Прошел по узкому коридору в комнату. Осмотрелся по сторонам. Лиса жила, если не в бедности, то очень скромно. Он сам приложил к этому руку, вышвырнув ее за порог без копейки в кармане. Это только в законах написано, что жена имеет право на половину имущества.
На деле же... Она вообще не имеет прав. Ни! На! Что!
    За время отсутствия хозяйки жилище запустело. И стало каким-то безликим. Или таким оно и было всегда. В углу Чон увидел ноутбук. Выдернул тот из сети, оглядываясь. Куда бы его сложить? Прошел к платяному шкафу, распахнул дверь. Не густо... Раньше Лиса любила яркие платья, а теперь в ее гардеробе преобладали джинсы и теплые свитеры. Да и тех было немного. Он присел на корточки, в поисках какой-нибудь сумки. Пошарил руками на самой нижней полке. Сдвинул весь хлам. А потом увидел его... Детский носок с логотипом Феррари. Коснулся кусочка ткани нетвердой рукой и отдёрнул ту, будто обжегшись. Кадык дернулся. Внутренности стянуло узлом. Он его узнал. Этот носок... Шесть лет прошло, а он его узнал. В памяти воскрес день, когда Лиса видела Гука в последний раз. Он вспомнил, как она изо всех сил цеплялась за сына, стараясь не напугать, но... и не отпустить. Как она плакала и просила не забирать у нее ребенка, кричала, что он не имеет права, сыпала угрозами и молила о снисхождении. Вспомнил, каким неумолимым он был, когда приказал охране убрать ее прочь с дороги. Как она из последних сил сопротивлялась здоровенным ребятами, а тем было так хреново в сложившееся ситуации, что они не знали, куда деть глаза... И, да... он помнил этот чертов носок. Она до последнего цеплялась за Гука... Но в руках у нее остался лишь носок ребенка, в котором тот выскочил встречать мать.
    Чон поднялся. Посмотрел на свое отражение в зеркальной двери шкафа и выругался. Будь оно все проклято! Будь... оно... все...