Все дороги ведут к тебе

Глава 29

Что-то происходило. Она чувствовала, она знала... Даже несмотря на то, что болезнь Гука прогрессировала с каждым днем, отчего все другое вообще отошло на второй план и перестало иметь значение. А тут... обратила внимание.
    - Гук... ты мне скажи, как долго еще ты будешь пытаться усидеть на двух стульях?! Ты же знаешь, так не бывает. Ж*па треснет, не боишься?
    Лиса замерла посреди коридора, прислушиваясь к словам Джуна. Стакан с молоком, который она перегрела, жег пальцы, и женщина осторожно поставила тот на пол.
    - Ты знаешь, какой у меня план.
- Так посвяти в него остальных! Определись, ты к умным или к красивым, мать твою! Ну, что мне тебя учить? Все хотят, чтобы ты озвучил свои условия.
    - Мне сейчас не до этого.
    - И как долго ты планируешь позволять им с тобой играть? Хотя бы прессу заткни, ишь, как распустились, шакалы...
    - Да н*срать...
    В глубине чаловского кабинета что-то звякнуло, открылась и закрылась дверь бара. Пьют они там, или что?
    - Гук, выборы на носу... Пора договариваться, давно уже нужно наглядно продемонстрировать, кого мы поддерживаем. Например, твои «Ладошки»... Прекрасный медиаповод. Почему нет?
    - Я не планировал быть на этом мероприятии. К тому же... Ты в курсе, что это не для пиара.
    - Я-то в курсе, но логику улавливаю слабо. Твой благотворительный фонд добавит рейтинга, и...
    - Мне не нужны рейтинги, Джун. Я не лезу в политику. В публичную политику... - уточнил Чон. - А «Ладошки»... В общем, не для пиара они. Закрыли тему...
    - Твою мать, - выругался Джун, и на секунду все стихло, - может быть, ты все же появишься на аукционе? Пригласишь Гладких, чтоб уже все разжали булки... Пофоткаетесь там, поулыбаетесь... Твоя поддержка придаст кампании Лёни большего веса... И, наконец, все расставит по своим местам.
    - Что за «Ладошки»? - спросила Лиса, подхватывая стакан и заходя в комнату.
    Чон резко обернулся.
    - Тебе нехорошо? Ты чего не спишь?
    - Молока захотелось, - отмахнулась женщина, - так, что за «Ладошки»? О каком аукционе идет речь?
    - Твой муженек ударился в филантропию, - отчего-то нахмурился Джун, - «Ладошки» - организованный им фонд, который на днях проводит большой аукцион.
    Лиса перевела взгляд на бывшего мужа. Молча на него уставилась. Иногда ей казалось, что он никогда не перестанет ее удивлять. Женщину охватило странное чувство. Двойственное и непонятное. С одной стороны, живя бок о бок с Чонгуком, она не могла мысленно не возвращаться в прошлое, со щемящей тоской угадывая в Чон такие знакомые, такие родные черты... С другой стороны, ей казалось, что она совершенно его не знала, и только лишь сейчас начала постигать. Так уж вышло, что Лисе запомнились его самые худшие, самые неприглядные стороны, она нисколько не сомневалась, что в аду черти побоятся подойти к его сковородке... И это знание почему-то напрочь перечеркнуло другое, все то, что на нее постепенно вываливалось теперь... Рядом с ним. Их прошлая счастливая жизнь, затерявшаяся на задворках памяти, их чувства, которым они своими же руками переломали хребты. Фантомная мучительная боль о том, что было и чего не стало... Часть души, которую она ампутировала вместе с любовью к Чону, сейчас воскресла и потянулась к нему.
    - Тебе нужно там быть, ведь так? - спросила у бывшего мужа.
    - Нет... нет, это совсем не обязательно. Гук болен, и...
    - Не ты ли мне говорил, что наша жизнь не заканчивается в его палате?
    Лиса знала, что приперла Чона к стенке. Он решил, что ей ни в коем случае нельзя зацикливаться на болезни сына. Чонгук всеми силами пытался ее растормошить, заставить думать о чем-то еще, кроме его прогрессирующего состояния. Думать о беременности... и скором рождении дочек. Он вытаскивал ее в парк и ходил с ней на курсы для будущих мам, он притащил несколько каталогов с элитными товарами для младенцев и заставил ее выбирать девочкам одежду и мебель, споря до хрипоты относительно того, стоит ли их одевать одинаково. И Лиса прекрасно понимала, что вряд ли цвет дочкиных платьев имел для него такое уж принципиальное значение. Чон просто пытался ее отвлечь... Он старался сделать все, чтобы ее беременность протекала... нормально. Как у любой другой будущей мамочки. Чонгук делал для этого все... А потому, наверное, ей тоже захотелось ему помочь. Поддержать. Как он ее поддерживал все это время.
    - Хм... - не нашелся с ответом мужчина.
    - Думаю, Джун прав, и нам стоит пойти.
    - Нам? - осторожно уточнил Чон.
    Лиса пожала плечами:
    - Почему бы и нет? Или... у тебя есть другая спутница?
    - Что?! Бред какой... Ты как скажешь! - покрутил у виска Чонгук.
    - Вот и хорошо. Гуку немного получше, думаю... ничего страшного не произойдет, если мы отлучимся ненадолго. Да и прав Джун. Тебе давно пора закрыть им всем рты.
    Лиса никак не прокомментировала изумление, мелькнувшее в глазах Чона. Да, она была подавлена, её душа разрывалась на части, видя страдания сына, но... Она не была глухой и слепой. Не могла не знать, как оживились недруги Чона, подключив к своим грязным играм все более-менее авторитетные СМИ. Совершенно невольно Лиса стала главным поводом для всяческих вбросов и инсинуаций вокруг имени бывшего мужа. И если бы они теперь не были в одной лодке, возможно, это дало бы ей шансы для начала новой битвы за сына, но... Все давно изменилось. Давно...
    - Вот! Слова жены, достойной мужа! Чон, ты хоть женщину свою послушай, раз мои слова тебе по боку.
    - Ты, правда, этого хочешь? - игнорируя болтовню друга, переспросил Чон.
- Конечно. Тысячу лет не надевала красивого платья...
    Лиса, конечно, утрировала. Чон это понимал. До рези в глазах вглядывался в ее лицо, пытаясь объяснить хотя бы себе, что означали ее слова, и не мог... Не мог понять. Они жили вместе, но как будто бы порознь. С виду цельные, а внутри - покрытые пустотами... Семья, но когда ночь опускалась, каждый уходил в свою комнату, в пустоту... В одиночество. Как, почему, зачем? Разве с ходу ответишь? Он даже живота ее не видел. И не касался. Хотя... какой там живот? Худенькая, как тростинка. Такая худенькая... А ведь внутри его дети... Девочка... и еще одна девочка... Господи!
    - Ладно... Тогда в пятницу. К семи... Будешь готова?
    - Угу...
    Лиса отпила молоко, облизала «усы» и неспешно вернулась в комнату. Сердце Чона грохотало, как сумасшедшее. Он растер грудь и, опустившись в кресло, потянулся к стакану. Но Джун успел раньше:
    - Еще чего. Тебе нельзя, Чон. Не дури.
    Чонгук вскинул взгляд. Кивнул головой и бесцельно посмотрел на окно, в которое билось кленовая ветка. Начало ноября. Через четыре дня Лисе стукнет тридцать три...
    Она отвыкла от высшего света. Факт. От фальшивых улыбок и дурацкого позерства. Но Чону была нужна ее поддержка, удивительно, но сейчас она отчетливо это понимала, и Лисе хотелось этой поддержкой стать.
    Достопочтенная публика, конечно, удивилась, завидев Чона с Лисей, но тут же сделала вид, что ничего такого не произошло. Так, словно их совместный выход в свет был обычным делом. Так, словно это не их грязное белье перетрясали на потеху толпе. А тут притихли, потупили взор. Свора. Обычная свора, наблюдая за которой Лиса как-то лениво подумала о том, что человек сто́ит ровно столько, сколько может стоять один. Чон бы смог. Они - нет. Более того... даже сопоставлять его с кем-то из этой массы было по меньшей мере нелепо. Как, например, гонорею и гонорар. Лиса улыбнулась пришедшему в голову сравнению.
    - Чему смеешься? - тут же поинтересовался Чон, сосредоточив на ней все свое внимание.
1 Да так, глупости всякие...
    - Господин Чон... Можно минуточку вашего внимания? - прыткая журналистка ткнула микрофон под нос Чонгуку, лишив Лису возможности договорить. Ей это не понравилось. Совершенно. И Чону тоже. Он сощурился. Обвил рукой талию жены и вопросительно изогнул бровь.
    - Мы с женой отдыхаем.
    - Но... - изумилась барышня, - как, в таком случае, вы прокомментируете слухи, уже несколько недель тиражируемые всеми отечественными СМИ?
    - Слухи? Простите, не понимаю, о чем речь...
    Чон сместился, прижимая Лису к своей груди, и собственническим жестом накрыл ее выпирающий животик. То есть, пока он его не обхватил рукой, тот и виден-то не был, но теперь... не заметить ее положение было довольно трудно. Лиса хмыкнула, не глядя на журналистку, выражая восхищение его беспринципной многоходовочкой, а когда обернулась, той уже и след простыл. Видимо, побежала распространить сенсационную новость.
    - Стратег, - вздохнула Лиса, - ты это специально спланировал, да?
    - Да, но не для пиара.
    - А для чего же?
    - Чтобы все знали, что ты - моя. Так было, так есть и так будет. Твой статус незыблем и непоколебим.
    Лиса сглотнула. Опустила растерянный болезненный взгляд на свой живот, к которому по-прежнему прижималась его ладонь. Подняла веки. Она не знала, как будет дальше... Иногда Лиса молила, чтобы жизнь с ним ее отпустила. Чтобы начать все с нуля, новой, другой, иначе, но... стоило только представить, что между ними все кончено... все действительно кончено, безвозвратно и неумолимо, как ее охватывала непонятная зябкая дрожь.
    - Смотри, вон Гладких... Подойдем? - облизав пересохшие губы, выдавила из себя Лиса.
    - Ага. Через пару минут. Не спеши вот так сразу.
    Лиса кивнула, и дальше вечер покатился своим чередом. Она и забыла, как утомляют мероприятия подобного толка. А может, все дело было в беременности, или бесконечных переживаниях о том, как там Гук... В любом случае, она почувствовала себя почти счастливой, когда в машине скинула тесные туфли и пошевелила пальцами на ногах.
    - Устала? - забеспокоился Чон.
    - Не критично... Туфли неудобные, и вообще...
    Он закинул ее ступни себе на колени и принялся разминать. Сердце снова сковала тоска...
    - Ты подросла уже... там, - Чон кивнул на ее живот, не прекращая поглаживать пальцы.
    Не зная, что ответить, Лиса просто кивнула, наслаждаясь его движениями.
    - Покажешь?
    - Что?
    - Покажешь животик, ммм?
    Лиса нерешительно закусила губу, но все же кивнула. Внизу живота разлилось тепло. Чтобы не думать о реакции собственного тела на Чона, Лиса затараторила:
    - Ты там что-то говорил о жене...
    - Угу... Говорил.
    - Уже и документ, наверное, имеется, а я не в курсе...
    Чонгук кивнул головой. Лиса хорошо его знала. В каких-то моментах даже слишком.
    - Имеется, - дурашливо улыбаясь, Чон поцеловал ее щиколотку и медленно отстранился. Однако в его глазах улыбки и близко не было. Они горели огнем... - И вот еще... кое-что. Чон полез в портфель, извлекая на свет божий какие-то документы.
    - Что это? - сглотнула Лиса.
    - А, бумажки всякие... Ты спрашивала, где написано, что Гук - твой сын. Вот. Здесь... черным по белому.
    Лиса выхватила из его рук документы, пробежалась глазами по мелким, едва различимым в тусклом свете салона буквам. Подняла трепещущие ресницы, прижав ладонь к колотящемуся, что есть силы, сердцу.
    - Это свидетельство о рождении...
- Угу. А заодно и о браке. Ты же не против выйти за меня замуж, а, Чон? Сделка - «два в одном». Я в комплекте...
    Его тон был шутливым, но глаза... Смертельно серьезные глаза... Они не улыбались. Они закручивали Лису своей черной прорвой.
    - Монобан... - сцепив зубы, поправила Лиса, спустила вниз ноги и пошарила ступнями в поисках туфель. Вышла из машины, которая, наконец, остановилась. Огляделась по сторонам. Чуть в стороне припарковался Джун, видимо, у них опять какие-то дела с ее новоиспеченным мужем... Стремительно поднялась по ступеням, зло дернула на себя входную дверь.
    - Не-а. Чон. Моя... - перекрикивая порывистый ветер, проорал Чонгук.
    Лиса обернулась. Он застыл у черного блестящего бока машины. Рядом в такой же позе замер и Джун. Чуть поодаль - охрана... Послать бы Чона подальше с этим его «моя», да только язык отчего-то не слушался. Лиса молча скользнула в тепло дома и обессиленно прислонилась к стене. Его ли... она? Его?