Все дороги ведут к тебе

Глава 26

    Он задыхался. Его накрыло так, что все остальное перестало существовать. Лишь ее крик под потолком. Лишь ее пряный вкус на губах... Контроля не было. Он испарился. Чон понимал, что должен был выйти, скатиться с нее, снять свою тяжесть, но... стоило ему только пошевелиться, как с мучительным стоном он снова толкнулся внутрь. Выписывая бедрами восьмерки, толчок за толчком... Туда, где все раскалено от его движений, туда, где все под завязку наполнено им. Где так влажно, что в такт ее сокращениям его семя сочится наружу...
Горло пересохло, воздух со свистом врывался в легкие. Так и умереть можно... В его-то годы! Какая сладкая смерть... Лиса пошевелилась. Опираясь на предплечье, Чон выскользнул из жены и скатился в сторону, но все же... не мог заставить себя ее отпустить до конца. Прижал рукой к своему боку. Успокаивающе провел по телу, которое мелко-мелко подрагивало под его пальцами. Ей было хорошо!
- Мне нужно в душ, - задыхаясь, проговорила Лиса.
- Нет.
- Почему? -  Чон чувствовал, что слова даются жене с большим трудом. Видимо, не только он не был готов к случившемуся душевному армагеддону.
- Лежи смирно. Беременей... - его широкая ладонь полностью накрыла низ ее живота. А губы, не удержавшись, коснулись виска. Влажного от испарины. Девочка... Его маленькая нежная девочка... Лиса затихла на секунду, но потом ее дрожь вернулась с прежней силой.
- Эй... Малыш... ты чего?
- Не знаю, - клацая зубами, прохрипела Лиса.
Чон обнял жену, натянул на них повыше одеяло, щелкнул пультом, выключая кондиционер.
- Ну же, моя славная... Успокаивайся, все хорошо...
Ей не сразу удалось взять себя в руки... Лиса даже плакала, уткнувшись (о, боги!) лицом в ладонь Чона. Слишком сильно на нее подействовало все, что произошло. Слишком мощно. Она не была к такому готова. К чему именно - объяснить не могла, но совершенно точно не была готова...Такой вот парадокс. Скорее всего, конечно, Лиса просто не ожидала, что ее удовольствие будет настолько сильным... Сокрушительным. Ставящим на колени. Перед ним... Тем, кого еще недавно она так отчаянно ненавидела. Не представляла, что такое вообще возможно. Казалось бы, как? Как могло предать собственное тело? А вот получилось... И теперь, как с этим жить?! Ей гораздо бы проще было просто терпеть. Стиснуть зубы и терпеть ради сына... Это было бы оправдано и логично. В то время как произошедшее не поддавалось абсолютно никакому объяснению. Лиса чувствовала себя преданной. Преданной самой собой. Ей было так горько из-за собственного малодушия. Она так сильно себя винила! И даже за то, что он увидел ее слезы. За слабость... За то, что не смогла ему противостоять! Никогда не могла, и не научилась...
Лисазатихла ближе к утру. У него затекло все тело, но Чонгук не смел пошевелиться. Ему казалось, что он растворился в Лисе. Что его самого не осталось. Что вместе с собственной спермой он сам перетек в ее тело... В душу проник! А потому... вся она, будто раскрытая книга... перед ним. Для него... Эмоции захлестывали. Боль... страх... непонимание... Черт, да он и сам не понимал, как будет жить, если она уйдет. Если... ему ничего не останется, кроме как ее отпустить. Он не знал!
Осторожно поднялся с постели. Плеснул в лицо водой из-под крана. Уставился в зеркало на собственное отражение и со стоном опустил голову. Как ее удержать? Чем?! Он старался. Видит Бог, он прикладывал все усилия, но чувствовал, что бьется головой о глухие стены. Может быть, именно так сама Лиса чувствовала себя в браке с ним?
Чон закрутил кран и вышел из комнаты. Солнце мягким свечением окутывало горы, еще немного, и через огромные панорамные окна гостиной свет зальет все кругом... Свет будет повсюду. Его не будет только в душе. Без нее... ничего не будет.
- Привет, па...
Чон оглянулся. Сонный Гук стоял на пороге комнаты, беззаботно почесывая впалый живот. Сердце замерло от любви огромной, невероятной силы. Он сделал сына случайно, методом тыка, не осознавая даже, как это - быть отцом. Как это - нести ответственность за маленького человека, подчинив ему все свои интересы... Его вложение было настолько минимальным, а дивиденды - такими огромными, что он до сих пор удивлялся, как так вообще получилось. Как он обрел свое личное чудо? За какие заслуги оно было ему даровано? И почему теперь кто-то свыше решил, что может его отобрать?!
- Привет, Гук... Ты чего в такую рань подхватился?
- Пить захотел... Ты... не знаешь, где мама? - ребенок задорно вскинул бровь, тем самым наглядно демонстрируя отцу, что не такой он уже и ребенок. Чон криво улыбнулся, хотя не испытывал никакого веселья. Напротив, от пришедшей в голову мысли хотелось завыть, но... Он не имел больше права молчать.
- Знаю...
- Вы помирились, да? Мама тебя и в правду простила...
Он был такой счастливый! Такой воодушевленный их мнимым примирением с Лисей...
- Нет, Гук... Боюсь, что мне далеко до прощения.
- Почему? - нет, веселье еще не покинуло его глаза... его просто медленно вытесняла тревога. Гук как будто почувствовал, что им с отцом предстоит не самый легкий разговор.
- Ты уже в курсе, что я выдумал болезнь Лисы, чтобы хоть как-то объяснить тебе ее исчезновение. Но, если так разобраться, это выдумка лишь отчасти. Лиса действительно больна. У нее расстройство пищевого поведения... Что-то по типу анорексии. Ты, должно быть, слышал о таком, - Чон сделал паузу и, только дождавшись кивка сына, продолжил, - но ты не знаешь, почему я так поступил... Почему отобрал тебя у матери.
Мальчик кивнул. Опустил взгляд к полу. Пошевелил пальцами на ногах, будто бы нарочно оттягивая время.
- Так почему? - наконец не выдержал он. И Чон вдруг запоздало подумал о том, что понятия не имеет, как объяснить двенадцатилетнему мальчику все, что случилось. Разве он сможет понять? А простить? И достоин ли Александр прощения?
- Лиса хотела уйти от меня. А я... не смог ее отпустить достойно.
- Я ничего не понимаю, - растерянно потряс головой ребенок.
- Я ей мстил. Запретив ей с тобой встречаться, я ей мстил.
- За что?
- За то, в чем, как оказалось, я был и сам виноват. За нелюбовь. За ее нелюбовь ко мне.
Гук растерянно кивнул. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но не произнес ни звука. Отошел к окну, повернувшись к отцу спиной.
- А мне... Мне ты тоже за что-то мстил?
- Нет! - Чонгук двумя стремительными шагами преодолел комнату и, обняв сына за плечи, прижал его к собственному боку. - Я не хотел твоей боли... Просто... ярость... она затуманила мозг, понимаешь? Этому нет оправданий. И я не оправдываюсь, не думай...
- Тогда... что же ты делаешь?
- Каюсь. Я каюсь перед тобой, сынок.
И снова в комнате воцарилась тишина. Такая страшная в своей наполненности невысказанным.
- Как прежде перед мамой?
- Да.
- Но она тебя не простила?
- Нет.
- Тогда почему она с тобой? - голос сына зазвенел. Впервые с начала их нелегкого разговора. До этого он мужественно держался. Его сынок...
- Ты знаешь, что наши поиски донора не увенчались успехом... - начал издалека Чонгук.
- И?
- Я решил, что мы можем... можем его получить, если родим тебе брата... Или сестру.
- Кого получить? - едва слышно переспросил ребенок.
- Донора. Когда у нас родится малыш, его пуповинная кровь станет отличным донорским материалом для тебя. Самым лучшим материалом из всех возможных.
Губы Гука задрожали, но он их упрямо сжал. Один в один, как это делала Лиса. Их сын был очень... очень на нее похож.
- Получается, что если бы не моя болезнь, то ты никогда бы не позволил нам встретиться?
Чон стиснул зубы, но все же кивнул. Он не хотел обманывать сына. И не хотел обманываться сам. Удивляло же его совсем другое. Точность, с которой Гук отделял важное от второстепенного. Формулировки, которыми он оперировал, вопросы, которые задавал...
- Я не знаю, Гук. Это очень сложный вопрос. Но не буду врать, что осознание собственной вины ко мне пришло лишь недавно. Раньше... я вообще старался об этом не думать.
Гук кивнул. Отступил от отца на шаг. Отстранился.
- Мне это не надо. Мне не надо... не надо этих жертв...
- Гук...
- Мне не нужен донор такой ценой. Если ты поступил с ней действительно так ужасно, как говоришь...
- Именно так я и сделал, только какое отношение это имеет...
Гук не дал отцу договорить:
- Я не хочу, чтобы мама была с тобой... из-за меня. Не хочу... Должно быть, ты и правда совершил что-то ужасное. Иначе... иначе мама бы тебя непременно простила!
- Гук, сынок...
- Я не хочу, чтобы она была с тобой! - заорал Гук. - Или ты меня не слышишь?! Держись от мамы подальше, понял?! Держись от нее подальше! Иначе... иначе я убью тебя! Убью!
В пылу ссоры они не заметили появления Лисы. Очнулись лишь только тогда, когда за ее спиной, дребезжа стеклянными витражами, резко захлопнулась дверь.
    - Мама...
- Что здесь происходит?
- Я ему все рассказал.
Глаза Лисы потрясенно расширились:
- Зачем? Господи боже... Зачем?!  Сынок...
- Я хочу вернуться домой. С мамой...
- Мы ведь уже проходили это, Гук... Я просто хотел быть честным с тобой до конца...
- Кому нужна эта правда?! - взорвалась Лиса. - Ему двенадцать лет!
- Я не маленький!
- Правда нужна нам всем. Я задолжал ее. Тебе и Гуку.
Лиса подошла к сыну. Обхватила его лицо ладонями:
- Гук... Мальчик мой...
- Ты не будешь жить с ним, только лишь из-за меня. Не будешь!
- Но... Гук!
- Я сказал! Если он сделал так, что ты не можешь его простить... то мы уедем!
- Но... все не так, слышишь?! Да, поначалу... простить было нелегко... но сейчас я не злюсь. Это сложно объяснить. - Лиса бросила на Чона отчаянный взгляд поверх головы сына, - мы... я... очень любила твоего папу. Не знаю, что он тебе рассказал, и зачем, но... не думаю, что папа и сам до конца понимает ситуацию правильно.
Чон застыл. Распрямил руки по швам. Сглотнул. Сердце, что есть силы, ударило по ребрам.
- И чего же он не понимает? - недоверчиво нахмурился Гук.
- Твоя болезнь... переживания о тебе, они нас сблизили. Заставили на многое посмотреть иначе, увидеть друг в друге то, чего мы раньше не замечали. Так что я... не стала бы утверждать, что мы... вместе только из-за тебя.
- Ты ведь не врешь мне? - на последнем слове Гукин голос сломался.
Лиса покачала головой и еще крепче обняла сына:
- Нет. Мы с папой запутались. Сделали много ошибок. Не только он один, но и я... Однако сейчас мы хотели бы попробовать заново.
- И родить ребенка?
- Да... Но не потому, что тебе нужен донор!
- А почему же?
- Потому что мы с папой всегда хотели много детей.
Ответив на последний вопрос, Лиса подняла голову к потолку, словно боялась, что за подобную ложь тот обрушится им прямо на головы. Но ничего такого не произошло. Гук лишь сильнее сжал руки у нее на талии, а Чон отошел к стене. Лиса не знала, о чем он думает, даже предположить не могла. В последнее время его поступки не поддавались никакому логическому объяснению. Невозможно было просчитать, что еще взбредет ему в голову. Сегодня, с какого-то перепугу, он решил все выложить Гуку, а завтра... Что он придумает завтра?! Как ей вообще жить? Как ей... теперь?
- Что ты имела в виду, когда говорила об ошибках, которые совершила? - много позже, когда они остались наедине, спросил Чон.
    Лиса задумчиво пожала плечами. Перевела взгляд на Гука, который вместе с инструктором пытался покорить парусную доску. Получалось у него с каждым разом все лучше, наверное, это в отца. У самой Лисы с координацией дело обстояло довольно туго.
- Их было много, Гук... Всех не упомнишь. Я ведь не одного тебя виню в том, что случилось. И с себя ответственности не снимаю.
- Ты ни в чем...
Невесело улыбнувшись, Лиса поймала взгляд бывшего мужа, и его пылкая речь оборвалась на полуслове.
- Гук-Гук... Человечество давным-давно разделилось на своих и чужих... И, знаешь, предателей всегда убивали. Всегда. Под любыми звездами, богами и флагами. В этом есть что-то животное, правда? Мне ведь тоже много раз хотелось вырвать сердце из твоей груди... Но ты опередил. У тебя были средства и силы. У меня - нет. Кто из нас виноват в случившемся? Ты, потому что поддался безумию? Или я, потому что его недооценила? Теперь уже все равно. Наши чувства... наши души разорены. Ничего нет... Ничего. Лишь вина осталась. И будет всегда.