Пятый зверь. Рассказы

Фао. Глава 7

Юньси в любой момент мог с нами заговорить обычным тоном и по именам назвать, но нет, отдался этой игре с такой же охотой, как и мы, и ничего не стеснялся — царапался, кусался, орал во все горло и проклинал нас последними словами. Потом принялся умолять, даже всплакнул немножко — Цэрэн чуть не выпустил его тогда, но я ему дал подзатыльник и посмотрел грозно. Цэрэн насилие не любил, но ведь это не было насилие.

Завелся я, как не знаю кто. Мы оба разделись, оставили только платки на лицах, и заставили его выбирать, кому он первому даст. Дескать, если не даст добровольно, мы его отдадим на забаву всей банде. Ох, до сих пор помню, как наш прекрасный хозяин пытается изобразить испуг, смущение, а сам нет-нет да и облизнет губы, и в глазах только предвкушение, когда он переводит взгляд с моего немаленького стояка на здоровенный стояк Цэрэна.

Выбрал он, конечно, меня, потому что никогда не принимал первым Цэрэна — сначала я всегда его разрабатывал пальцами, трахал, кончал в него, чтобы смазки было побольше, и тогда только его узкая дырка растягивалась достаточно для Цэрэнова копья.

Я упал на него, как орел на добычу, и выебал от души, жадно, будто разбойник своего пленника. Слава богам, теперь-то можно было не сдерживаться, не зажимать ему рот ладонью, и Юньси стонал во весь голос, почти вопил, и я сам рычал, вбиваясь в его задницу, перегибая его пополам. Потом Цэрэн перевернул его на живот и навалился сверху, и Юньси застонал жалобно, почти рыдая, будто никогда в жизни не принимал в задницу такой огромный член:

— Больно, не надо, пожалуйста, пощадите, господин разбойник! Ааа, он такой большой, я не вынесу этого, вытащите, пожалуйста, вы меня убьете!

Цэрэн, дурачок, опять принял все за чистую монету — он всегда боится сделать больно своим здоровенным болтом. Я опять дал ему подзатыльник, сделал страшные глаза — продолжай, дескать! — а господина Юньси сгреб за волосы, предусмотрительно убранные в дорогу просто, в свободный хвост на затылке, без красивых заколок и шпилек, и пригрозил:

— Помнишь еще, что снаружи двадцать мужиков, голодных до ебли, и мы можем тебя им отдать на забаву хоть сейчас? Тогда не смей кричать, чтобы тебя отпустили, а кричи, чтобы тебя ебали, как шлюху, сильнее, глубже, понял?

Заставил его приподняться на колени, обхватил его твердый, как камень, член — слава богу, эта часть тела господина Юньси никогда не врала, в отличие от языка. Юньси едва выдохнуть смог: «Сильнее, еще!» — и кончил, насаживаясь на Цэрэнов член, выдаивая из него оргазм.