Просперити

XII

«Я не хочу больше о чем-либо переживать и думать. Я не пьян, но не чувствую почву под ногами, и память меня подводит. С ним я не наблюдаю часы, я забываю собственное имя. Близится конец лета, и чем больше дней мы проводим вместе, тем глубже я ныряю в его омут. Я слишком близко, он в моих жилах, бурлит вместо крови.
Мне страшно. Он стал неотъемлемой частью моей жизни, и я не могу дышать без него. Я допустил ошибку, впустив его в свое сердце? Он повторяет, что Мисо ему не невеста; он что-то не договаривает, я понимаю это, когда он хмурится при разговоре. Чонгук  просит «доверяй мне», и я доверяю. Тот, кто любит, боли не причиняет. Однако... Чем ближе я к нему, тем отчетливей мне ясно, что он никогда моим не будет... Я смотрю на него и не понимаю, что у него на уме. От чего он злится?..»

Юнги опускает свой дневник и приближается к громадному окну, дёргая шторы вбок, выглядывая. Его взгляд останавливается на фигуре, держащей белый телефон в одной руке — второй он сжимает трубку у своего уха. Чонгук находится на третьем этаже, в комнате с распахнутыми окнами, выходящими на задний двор. Зябкий, больше осенний, ветер играется с белыми занавесями: то ли тащит, подобно волнам — камни у берега, за собой, то ли дует с такой силой, что полы их поднимаются вверх. За этими полиэфирами иногда мелькает полуобнаженное тело. Спина Чонгука прикрыта шелковым халатом, ремешки которого свисают вниз и чуть ли не лезут под ноги горячо говорившего. Судя по тому, как быстро вздымается его усыпанная засосами грудь, Скретч ведет неприятную беседу. Юнги плохо разбирает пылкую речь, ловит отрывки, но не может собрать их в одно целое.

Чонгук смачно ругается и, опустив телефон на тумбу, тянется за портсигаром, закуривая. Такое поведение у него уже почти неделю. Мин не понимает, что происходит, а спросить не решается, ведь он — тот, кто просил не упоминать о делах Джея.

Захлопнув дневник, парень сует его в свою сумку, как слышит сигнал автомобиля. Минуя холл, он выходит на балкон, на котором как будто вчера восхищался салютом в свою честь. Черный Кадиллак, проезжая мимо фонтана, тормозит у крыльца, где прибывшего уже ожидает прислуга. Хосок быстро выходит из машины и, спросив у дворецкого, где сейчас хозяин дома, скрывается внутри. Юнги узнает гостя и дёргается, когда слышит грозный голос любимого, продолжающего спор с неизвестным ему человеком. К нему присоединяется Хосок, и теперь Юнги слышит вперемешку с английской речью ещё и итальянскую.