Просперити

XIX

— Посмотри на меня, — Чонгук осторожно берёт Юнги за подбородок, но тот неуступчиво вскидывает голову вбок, не желая исполнять просьбу.

Он отсаживается к изголовью разворошенной кровати и, обняв острые коленки, с непереносимой тревогой смотрит в окно, за которым непроглядная ночная тьма. В комнате слышен треск поленьев в камине, а, помимо него, быстро бьющееся сердце. Юнги чувствует всем нутром, как к горлу подбирается нарастающая истерика: грудная клетка неспокойно вздымается, плечи, ссутулившись, держа оборону, направлены вперед, внутренности выворачиваются наизнанку. И все это в один миг.

— Всё будет хорошо, Юнги, — тянет к нему ладонь Скретч.

— Что заставляет тебя быть уверенным в этом? Ты просишь меня о невозможном!

— У меня все схвачено, разве ты не понимаешь? — окольцевав чужую талию, Чонгук легко прижимает парня к своей груди, и Юнги податливо опускает голову. — Никто не в силах разделить нас. Я не позволю.

— Не хочу... не могу...

— Можешь. Просто не слушай разговоры, не читай газеты и верь, что я вернусь.

— Тебя посадят в тюрьму, — хнычет брюнет и, не успев среагировать, оказывается втянутым в глубокий и весьма чувственный поцелуй, в который Чонгук вкладывает всю свою любовь.

Он жадно всасывается в его рот, беспощадно грызет сладкие и гладкие губы, которые словно медом обмазаны, языком ловит чужой и, мгновенного возбудившись, толкает парня на шелковые подушки.

— Мне сейчас не до споров, жемчужинка. Этой ночью я хочу чувствовать тебя.

— Не говори так, словно прощаешься со мной! Не смей! — Юнги обнимает его спину и, нахмурившись, погружается в тоску. — Тебя же выпустят, правда?

Скретч кивает, не задумываясь, но не от того, что уверен в своих словах, а чтобы успокоить насупившегося мальчишку, обнаженное тело которого столь заманчиво вжимается в его голую грудь. Чонгук целует его вдоль уха, растягивает удовольствие, оставляя пятна везде, где бы не коснулись его уста. Медленно целуясь, они переплетают ноги и погружаются в пучину сладострастной похоти. Они не говорят вслух, однако в мыслях пульсирует наваждением, что это их последняя ночь. Как же страшно отпускать друг друга, поэтому они обнимаются сильнее, будто пытаются склеить тела, стать единым организмом.