Просперити

XX

Церковная служба заканчивается, и люди, прощаясь, покидают собор. Верующие католики не пропускают воскресный день и, бывает, подолгу сидят в кабине для исповедования. Спустя час в помещении почти никого не остается — церковные служители, о чем-то переговариваясь у кафедры, за которой читают проповеди, мелькают из угла в угол. Торжественная, чистая тишина заполняет каждую трещинку, и не остается сомнений, что проникает в сердца благочестивых. Вера — это надежда. Надежда — это то, без чего не могут жить люди.

На скамейках, доселе забитых битком, пусто. Лишь одна женщина, одетая в скромный теплый кардиган с шляпкой, вытирает слезы платком, глядя на возвышающийся за кафедрой крест с распятым сыном божьим. Колокола умолкают, а в ушах её все еще стоит звон. Черная вуаль прикрывает глаза, но не в силах спрятать от любопытных лиц морщины. Траурная одежда изрядно выделяется на фоне белых стен и коричневых скамеек. Расписанные стены, откуда на неё глазеют святые, отдают тусклым светом — из форточек, близко расположенных к потолку, в большой зал проникает солнце. Впрочем вскоре его пожирают тучи, и на Нью-Йорк снова обрушивается дождь. Мелкие капли окрашивают ровный дворик с ухоженными кустами в мрачный серый цвет, в саду пахнет травой и сыростью.

Женщина, не отвлекаясь на шумы, больше похожие на шепот, сжимает в руке мокрый платок и даже ухом не ведет, когда рядом с ней опускается на скамейку парень. Того же цвета одежда, что и у неё говорит о том, что они делят одно горе на двоих. Молчание тяжелым облаком оседает на их плечи — шепоты заглушены.

Тэхён, понуро смотря вниз, нервно переплетает пальцы. Черный строгий костюм без карманов кажется ему не по размеру; в рукавах мал, а в груди давит. Это неурядица объяснима: трагедия произошла столь скоро, что парень не успел приобрести траурную одежду. Взял то, на что денег хватило.

Отец Тэхёна скончался в вечер четверга. Его похоронили без полагающей церемонии, сумбурно, скудно и все потому, что в больнице когда-то зафиксировали вспышку свиного гриппа, от которой в итоге господин Ким и умер.

Безутешная вдова, сперва не осознавая горя, похоронила мужа без слез, однако в эту же ночь, когда оцепенение сбросилось тяжелыми оковами наземь, она до утра придавалась скорби.

— Мама, — хрипло доносится отклик. В горле Тэхёна першит, он поднимает уставший взгляд на рядом сидящую мумию, в которую госпожа Ким превратилась за жалкие три дня, и разжимает пальцы в попытке взять её за руку. — Пойдем домой. Нельзя здесь сидеть с утра до ночи.