Я уже начала потихоньку ориентироваться в особняке Намджуна — по крайней мере, в этот раз я быстро поняла, что мы идем в детскую. Там Намджун, не зажигая свет, проверил спящего Темина— склонился над кроваткой, будто прислушиваясь к дыханию и погладил малыша по голове, а потом тоже задернул шторы на единственном окне.
По плечам пробегает пугающий холодок, когда до меня доходит, для чего он это сделал.
Т.И:Вы не хотите увезти малыша в более безопасное место?
Интересуюсь шепотом я, а Намджун бросает на меня несколько раздраженный взгляд из-за плеча.
Нам:Тут его дом. И это место безопасно.
Т.И:После того, как в вас стреляли?
Хмыкаю я, кивая на его плечо.
Т.И:Ну да, тут невероятно безопасно!
Нам:Уже отошла? Огрызаешься?
Намджун подходит ко мне, усмехаясь. Мне приходится задрать голову, чтобы смотреть ему в глаза.
Нам:В ванну тогда иди, будешь меня зашивать. Проверю, как ты училась на медицинском.
Т.И:Хорошо я училась.
Изгибаю я в ответ бровь. Наверное, это последствия шока, но я сама удивляюсь, насколько смело себя веду.
Стоило только слезам высохнуть, как в душе появилась странная, кристальная легкость. Будто бы я выплакала все мерзкое, что грызло меня до этого времени. В особенности — трусливого Техена. Пока он, как и в моем сне, где-то сейчас веселится с друзьями, прогуливая деньги, которые за меня получил, я живу в новом и страшном для меня мире. Рядом с человеком, перед которым он трясся, как побитая собака.
Он даже не стоит того, чтобы я о нем вспоминала. Я попала в ужасную ситуацию, но если я буду продолжать плакать, заламывать руки, чувствовать себя жертвой, страдать от предательства, жалеть себя и требовать отпустить обратно домой — то этот дьявол по имени Намджун так и будет смотреть на меня, как на забавную зверушку, которую купил у другой трусливой зверушки.
Поэтому я молча ухожу в ванную. Зажигаю свет в милом помещении, которое явно ремонтировали для Темина: оно сделано в нежных, синих цветах, а на стенах мозаикой выложены “подводные” сюжеты с морскими обитателями.
Т.И:Где аптечка?
Интересуюсь я, когда Намджун прикрывает за нами дверь.
Нам:У тебя за спиной.
Я оборачиваюсь. Намджун кидает медицинский пакет на стул, заводит руку за спину и одним движением снимает с себя футболку. У меня вырывается тихое “ой”, и я пораженно прикасаюсь пальцами к губам. Такое чувство, будто сердце срывается и горячим комом падает куда-то вниз от волнения, пока я рассматриваю мужчину. Эти огромные, бугрящиеся мышцы под смуглой кожей. Машина для убийства. Я не хочу к нему прикасаться!
Нам:Приступай, жена.
Обнажив белые зубы в усмешке, произносит Намджун и садится. Он словно издевается надо мной, заметив мое замешательство.
Нам:Всё, запал кончился? Крови боишься?
"Тебя боюсь".
Т.И:Нет.
Выдавливаю я, приближаясь. Беру бакет, вскрываю его, стараясь не смотреть на того, кто сидит рядом, достаю перекись, спиртовые и кровоостанавливающие салфетки, надеваю перчатки, и, выдохнув, поднимаю взгляд. Он точно насмехается — вижу по его взгляду, по тому, как внимательно он следит за мной и за каждым моим движением. Ждет, что я заплачу и убегу? Или что от волнения не смогу ничего сделать?
Мне не по себе, потому что я впервые рядом вижу такого мужчину. Мне всегда нравились атлетически сложенные парни. Не доходяги. Но по сравнению с ними Намджун просто зверь.
И я не должна на него смотреть, когда он в таком виде. Он женат на другой. А мне придется прикасаться к нему, это неправильно. У него другие понятия о хороших девушках, если он готов убить за измену, и вряд ли он станет больше уважать меня после такого. Он уже издевается, называя саркастично “женой”.
Т.И:Прикройтесь чем-нибудь.
Произношу быстро я, и перевожу взгляд на рану. Надо отвлечься и думать о том, что мне надо сделать. Зашивать рану не придется — содран кусок кожи. Надо просто промыть и остановить кровь.
Нам:Зачем?
Усмехается Намджун.
Т.И:Вы, вообще-то, женаты.
Я заливаю рану перекисью, глядя, как она пенится и обрабатываю салфетками, убирая грязь.
Т.И:Могли бы просто закатать рукав.
Нам:Не пори глупости. Так удобнее.
Ну, конечно же, он предпочел проигнорировать мою просьбу. Я наклоняюсь ближе, рассматривая рану. Вдыхаю запах одеколона — мрачный и тяжелый, подходящий этому монстру, и мне становится совсем не по себе. Поэтому я быстро вскрываю кровоостанавливающую салфетку и приклеиваю ее на плечо, прижав. Вот пусть так и ходит. Потом сам поменяет. Мог бы и сам это сделать, но предпочел занять меня.
Т.И:Все, вы можете одева…
Я не успеваю закончить и вскрикиваю от неожиданности, когда на талию ложатся руки НамДжуна и сжимают. Он притягивает меня ближе, и я испуганно смотрю на него. Дергаюсь раз, другой, пытаясь вырваться, но он держит меня крепко. Бесполезно. Даже сейчас, когда он сидит, я все равно ощущаю себя меньше и слабее. Страх мурашками пробегает по коже, когда я пересекаюсь с темным взглядом.
Т.И:Пустите, пожалуйста.
Я снова пытаюсь рвануться назад, но он всего лишь напрягает мышцы — и я остаюсь на месте, как птичка, попавшая в силки.
Нам:Тихо.
Произносит Намджун, недобро усмехаясь, а у меня вздрагивает сердце от страха.
Нам:Не дергайся так. Предлагаю тебе только один раз: живешь у меня, не задаешь лишних вопросов, играешь из себя послушную жену и спишь со мной. За это заплачу тебе так, что до конца жизни хватит. Потом отпущу на все четыре стороны.
Я в шоке смотрю на него. Что он сказал?!
Т.И:Что?…
Нам:Думай лучше, девочка. Второго такого предложения не будет.
И, прежде чем я пытаюсь осознать, что делаю, я вскидываю руку и залепляю ему от души пощечину.
