Из-за того, что сегодня был слишком сложный и насыщенный день, моя голова забита мыслями. Наверное, поэтому до меня только сейчас доходит — Намджун нисколько не поменялся после того, как сдал Мору тому человеку. Его отстраненность и немногословность можно было бы свалить на то, что он не хотел со мной сближаться из-за постоянной слежки, и из-за опасения провалить весь план. Я должна была сыграть роль. Зачем ему было со мной болтать?
Но и сейчас он отвечает мне в том же духе, как и раньше.
Однако, я не могу на него злиться. Он далеко не хороший человек, однако, меня он не отдал тому мужчине. Спас меня вовремя. Может, меня бы уже не стало до прихода тех парней, или меня бы случайно убили при аресте. Всякое могло случиться.
Т.И:Она мерзко вела себя.
Осторожно начинаю я.
Т.И:Только вот она дурочка. Ее отец фактически продал тебе, Намджун. И ты… не похож на человека, который был ей душевно близок. Ты всегда холоден и суров. Ей могло быть действительно сложно. Ее не должны наказывать слишком строго.
Намджун открывает глаза и скептически смотрит в потолок авто. Почему-то туда, а не на меня.
Нам:Я о ней заботился. Поначалу ей было неплохо со мной.
Т.И:Но не любил?
Он переводит взгляд на меня и приподнимает брови.
Нам:Не стой из себя психолога. Она была мне дорога. Вы с ней одним похожи: она злобная дура, а ты наивная дура, Т.И.
Т.И:Что?
Возмущенно переспрашиваю я, а Намджун кривит губы.
Нам:Что слышала. У меня глаза не на заднице. Я вижу, каким вернулся мой сын, и только могу предполагать, как она с ним обращалась. Что он ничерта не умеет. Из того, что должен уметь ребенок его возраста. Но ты добренькая, и ее жалеешь.
Т.И:Ты почти не виделся со своим сыном с тех пор, как вернулся.
Бормочу я.
Т.И:Откуда бы тебе заметить такое…
Нам:Не гони, Т.И. Пока ты шаталась по магазинам, сбегала и попадала в неприятности, а потом зализывала раны в своей комнате, я был с ним.
Я удивленно смотрю на Намджуна, но он молча закрывает снова глаза, давая понять, что разговор закончен.
Вот почему Темин перестал его бояться. Черт. Я-то считала, что он сбросил ребенка на нянек, а сам даже не приближался к нему.
Т.И:Ты не поможешь Море?
Я предпринимаю еще одну попытку завести разговор, но Намджун морщится.
Нам:Нет. Она получит за дело. Хватит о ней.
Спустя несколько минут мы подъезжаем в аэропорт, и я растерянно смотрю на руку Намджуна, когда мы выходим из машины. Он заметно бережет ее. Старается ею ничего не делать, значит, даже этому зверюге сейчас очень больно.
Т.И:В аэропорту будут задавать вопросы.
Произношу я, а он снова морщится.
Нам:Блин, Т.И, иди уже, а?
Т.И:Да пожалуйста.
Вырывается у меня. Больше я не произношу ни слова, вплоть до момента, когда мы начинаем подниматься по трапу в самолет. Намджуна, все-таки, пропустили. Правда, в этот раз все сдали оружие при входе в самолет.
Т.И:У вас есть аптечка?
Спрашиваю я стюардессу, которая настороженно в этот момент рассматривает руку Намджуна. Она растерянно переводит на меня взгляд и кивает.
— Конечно, аптечка у нас в наличии. Если вашему спутнику нужна первая помощь — я могу оказать ее.
Мой взгляд сам по себе скользит по шикарной фигуре девушки, которую обтягивает форма, по светлым, ухоженным волосам и лицу, как у модели из 70-х. Легкий макияж только сильнее подчеркивает его красоту.
Т.И:Нет.
Вырывается у меня.
Т.И:Я сама. У меня медицинское образование.
— Я сейчас тогда принесу вам аптечку.
Киивает она и уходит, а я остаюсь растерянно думать “Т.И, что это было?”.
В самом деле, то чувство, которое неприятно кольнуло меня, когда я представила, что эта кинодива будет что-то там делать с Намджуном — это была ревность? Бред какой-то. Наверное, просто Намджун настолько отвратительно общается со мной, что мне хочется почувствовать хоть немного власти над ним. И давать эту возможность другим я не собираюсь.
Успокоив себя, я забираю у стюардессы аптечку и прохожу дальше в салон. Намджун сидит на диване, в такой же позе, как и в машине — с закрытыми глазами.
Я ставлю аптечку рядом, открываю ее и произношу:
Т.И:Я такие ранения видела всего лишь пару раз на практике, но постараюсь хоть что-то сделать. Сними футболку.
На его лице появляется едва заметная улыбка.
Нам:После тебя, Т.И. Снимай эту мерзкую тряпку к чертям.
Ох. Я озадаченно хмурюсь. Если Намджун пытается шутить — ему действительно плохо.
Т.И: Намджун.
Произношу я твердо.
Т.И:Сейчас кровь засохнет и придется отдирать футболку от раны. Это будет неприятно.
Нам:Она уже засохла.
Отвечает он, но приподнимается, заводит руки за голову и снимает с себя футболку. На меня накатывает секундная дурнота, когда я слышу неприятный звук — ткань отдирается от кожи. Это, как минимум, действительно больно, но Намджун даже не поморщился.
Он откидывается обратно на спинку.
Нам:Давай. Лечи меня, Т.И.
Т.И:Будет больно.
Предупреждаю я, перебирая инструменты в аптечке. Конечно, обработать огнестрельное ранение по всем правилам я не смогу. Во-первых, у меня не хватает практики. Может быть, в иной ситуации я бы все сделала подручными инструментами, но не когда нам лететь всего лишь несколько часов до Кореи, где Намджуна отвезут в больницу.
Я надеваю перчатки, заметив, что руки заметно подрагивают, и стараюсь дышать глубже. Мне не нужна паника. Мне нужно успокоиться и сделать свое дело. Промокаю бинты антисептиком и поворачиваюсь к Намджуну, начиная быстро обрабатывать рану. Судя по алому цвету — артерии не задеты, однако, он все равно потерял достаточно крови.
Я меняю бинты, и неожиданно ловлю взгляд Намджуна. Он задумчиво смотрит мне прямо в декольте. Моя рука на автомате тянется к лямкам платья и подтягивает их повыше. Несомненно, Мора отдала мне весьма откровенную шмотку, но вот так нагло рассматривать…мы сейчас тут вдвоем, и кажется, что после этого воздух вокруг становится просто напряженно-горячим.
Т.И: Намджун.
Произношу я нервно.
Т.И:Не мог бы ты поднять взгляд выше?
Нам:Нет.
Слышу я спокойное.
Нам:Это хорошо отвлекает.
У меня вырывается смешок.
Т.И:Прости, моя грудь отвлекает?
Нам:Да.
Он едва приподнимает уголок губ в ответ. Иронично. Будто бы ничего такого и не случилось.
Я молча поворачиваюсь к аптечке, беру оттуда таблетки, распаковываю пару штук. Потом беру руку Намджуна и вкладываю ему в ладонь два кругляшка. Он опускает взгляд вниз.
Нам:И что это?
Интересуется он.
Т.И:Это отвлечет тебя получше от неприятных ощущений. Обезболивающее.
Поясняю я, продолжая снова уделять внимание ране.
Т.И:И не надо так смотреть. Я не виновата в том, что твоя жена отдала мне такое платье.
Нам:Тебя смущает мое внимание?
Т.И:Да.
Признаюсь я.
Т.И:Ты слишком откровенно рассматриваешь.
Нам:Ты слишком откровенно наклоняешься перед мной, Т.И. Ты вроде сама отослала стюардессу, и высказала желание помочь мне, или я что-то не расслышал в вашей беседе?
Я краснею. Кровь приливает к щекам так внезапно, что мне кажется, будто они вспыхивают красным, как раскаленный метал. Черт, он, все-таки, услышал тот разговор.
Т.И:Я сомневаюсь в ее квалификации.
Отмазываюсь я и слышу смешок.
Нам:Брось. Они умеют оказывать первую помощь. Эта бы точно старалась.
Почему-то Намджун говорит вполне обычные вещи, но я слышу в его словах двойной смысл. Возможно, из-за его интонации, с которой он говорит. Моя бровь сама по себе изгибается в ответ на эту реплику, а когда я смотрю на него, то вижу, что Намджун смеется надо мной.
Т.И:Не прикалывайся надо мной, или сделаю больно, Намджун. Нельзя издеваться над двумя категориями людей: которые готовят тебе еду, и которые лечат тебя. Не знал?
Я заканчиваю с раной, и перебинтовываю ему руку. На перемотку его бицепса уходит просто дочерта бинтов. Мандраж уходит, потому что я отлично справилась, и взгляд впервые срывается с раны на обнаженный торс мужчины. Я мысленно констатирую, что он однозначно занимается спортом. На его рельефе можно белье стирать.
Не знаю уж, чего не хватало Море. До этого дня я считала, что она сбежала из-за тирании Намджуна. Но человек, который жил под гнетом морального насилия, вряд ли скажет “у тебя был непростой характер, и еще я не нагулялась”. Он скажет “ты монстр. Я вздохнула полной грудью, освободившись от тебя и поняла, какими должны быть здоровые отношения”.
