Люди мало что смыслят в вопросах, касающихся жизни. Ещё меньше - в смерти. Король Видар именно в этом разбирался прекрасно, но никогда не понимал, почему должен участвовать в людских войнах (не столько глупых, сколько бессмысленных); почему отец ко...
— Довольно. Ты, конечно, редкостный придурок, но я не держу на тебя зла, — её руки нежно проводят по щекам, а он чувствует лишь леденящий холодок по коже.
— Вернись ко мне, — истощённый шёпот застревает в голосовых связках. — Мне не нужна эта страна. Вернись ко мне.
— Нет, нужна. И ты нужен ей. Ты правильно поступил, подняв защитные чары, как только вернулся. Но не нужно служить Тьме. Не совершай ошибки, Видар.
— Я уже совершил ошибку. Долбанную кучу ошибок! Для чего мне эта страна, если в ней нет тебя?! — Видар хочет ударить кулаком по стене, но она мешает ему, находясь так обманчиво близко, а затем растворяется.
Видар тяжело дышит. Одним махом скидывает всё, что находится на столе, а затем, словно опомнившись, безумным взглядом ищет небольшую склянку на полу. Подрывается к ней: чудо, что не разбилась. Дрожащими руками прокручивает баночку, осознавая, что та пуста.
«Этого мало!», — он с силой швыряет склянку о стену. — «Слишком, демон всё раздери, мало!»
Да, может, он и возвёл защитные чары вокруг страны, поместив её в своеобразный тонкий магический купол, способный на долгое время сдержать нападения Тьмы, если бы та захотела... Только чести это не делало. Как и та дрянь, которую он вкачивал в себя чуть ли не литрами, лишь бы увидеть Эсфирь. Лишь бы поговорить с ней.
Дурман-зелье он научился варить ещё, будучи юнцом, но никогда не думал, что придётся прокачать навык, чтобы с помощью него призывать до одури реальный, почти физический образ. Как и любое зелье, что зиждилось на использовании душ, оно понемногу травило того, кто его принимает. В случае с Видаром – всё усугублялось из-за Метки.
