Гордость отца

Всё в семье.

Приподняв грудь над пропитанной потом кожей прямо под собой, дорнийский принц удвоил угол наклона и выставил бедра вперед. Член пронзает узкий канал, скользкий от лучших лизеновых масел. "Боги ..." - проворчал он.

Голова повернута в сторону, рот его новый любовник был открыт в безмолвном крике. "Трахни меня... … Принц..." - выдохнула она на ломаном общем языке, ей Йи Ти-иш акцентом, звучало заманчиво и экзотично. "Так ... хорошо ..." Выгнув спину, она еще глубже вонзила его член в свою задницу, зарываясь лицом в подушку, чтобы заглушить крики. Ее алебастровая кожа и раскосые глаза восхитительно контрастируют со смуглыми чертами его лица.

Оберин Мартелл ухмыльнулся. Он любил красивых, но неопытных - напряженных и вызывающих взрыв оргазма. В восторге от того, что ему удалось шокировать даже довольно распутное дорнийское общество, он видел, как краснеющие девушки трахаются, как распутные шлюхи, как только он закончил. Как одинокий торговец специями, с которым он и его окружение добрались автостопом до Королевской гавани. Сначала жесткая и отчужденная, но через несколько дней практически затащила его в свои покои.

"Так… рядом... мой… Принц..." Ее голос был хриплым от предыдущих приступов любовью. Экзотическая внешность - его первая любовница Йи Ти, по иронии судьбы - свела Оберина с ума от вожделения, достаточно сильного, чтобы проткнуть ее розовый бутон. Возбуждая его тем, что он был у нее первым.

"Извергнись для меня, шлюха". Одной рукой разминая подпрыгивающую грудь, Оберин вонзил зубы в ее бледную кожу как раз в тот момент, когда его член вошел в нее до дна. Чувствуя, как ее розовый бутон крепко сжимается вокруг него, ее крики эхом разносятся по каюте. Измученный любовник рушится на кровать.

Отстранившись, Оберин слегка усмехнулся ее ленивому шипению, целуя разгоряченную кожу. "Такая красивая женщина".

"Ммммм..."

"Ты значительно улучшился. Один из лучших любовников, которые у меня были за долгое время".

"Ммммм..."

Натянув свободную шелковую тунику и брюки, Оберин натянул тонкое покрывало на спину своей возлюбленной. "Я вернусь к ужину", - сказал он, прикрепляя изогнутый дорнийский ятаган к бедру. "Тогда мы пойдем снова". Он не знал, сколько из этого она поняла, учитывая, что ни один из них не говорил на своих родных языках. Язык любви универсален. Если бы он увидел ее через несколько лет с молодым наполовину дорнийским младенцем, он бы не удивился. "Это было бы не в первый раз".