Игра вслепую (A shot in the dark)

Глава 27

Торин не считал себя романтиком.

При всей своей порывистости и эмоциональности, он мало заботился о делах сердечных. Несомненно, любовь искренняя и глубокая не была ему чужда, и ради тех, кто ему дорог, он готов был убить, но то была любовь другого рода. Он любил свою семью, своих друзей и свой народ. Любил свое наследие, свой дом и своего Творца. Он не нуждался в любви, которая приходит со встречей Единственного — любви родственной души и спутника жизни. Это чувство его не прельщало, любви в его жизни было достаточно.

В их семье романтиком был Фрерин. Это он целыми днями витал в облаках и томно вздыхал о том, каково это — найти своего Единственного. В детстве тот всегда хотел слушать истории о любви, а не о войне. Когда они стали старше, именно он часами пытался придумать идеальную бусину, чтобы однажды подарить ее своей возлюбленной. Ему потребовались годы, прежде чем он наконец создал набросок того, что соответствовало его пожеланиям. Торин до сих пор хранил тот чертеж. Рисунок уже был изрядно помятым, выцветшим и, в общем-то, совершенно бесполезным, но каждый раз, когда он пытался его выбросить, вспоминал горящие глаза Фрерина, когда тот показал брату набросок и они осознали, что им ни за что не воплотить этот замысел в реальность.

Дис подобным не интересовалась, в этом они с Торином всегда были похожи. Рядом с ними Фрерин со своими золотыми волосами и легкой улыбкой был белой вороной. Его быстрая речь и звонкий смех, словно молния, озарявшая серые небеса, были единственной причиной, которая могла заставить Дис улыбнуться, а Торина успокоиться. Фрерин источал столько света, что мог запросто заменить солнце.

Если Фрерин был солнцем, то Дис была луной. Холодная и отстраненная, самая сильная из них троих. Сообразительность и проницательность с юных лет позволяли ей с легкостью видеть как всю картину целиком, так и мельчайшие детали, которые ее составляли. Она умело использовала свой острый ум, оберегая свою семью и свой народ, и именно этот ум помог им уцелеть после падения Эребора. Многие гномы считали ее отстраненной и равнодушной из-за того, что она воздвигала незримые стены между собой и остальными, но Торин знал то, что другим было недоступно. Сердце его младшей сестры пылало так же жарко, как и у остальных, просто она тщательно это скрывала.

Если Фрерин был солнцем, а Дис — луной, то Торин хотел быть небом для них обоих. Он желал заботиться о них и озарять мир их сиянием. Могучий и отважный, на их фоне он казался лишь бледной тенью. И его это совершенно устраивало; Торин не возражал против того, чтобы оставаться на заднем плане. Его брат и сестра были великолепны, так почему бы им не купаться в заслуженном внимании? А ему было вполне достаточно их любви — его солнца и его луны — и он никогда не мечтал о большем. Семья любила его, чего еще ему было желать?