Игра вслепую (A shot in the dark)

Глава 41

Торин замер:

— Что?

— Бусины в твоих волосах, — пояснил Бильбо, взглядом указав на косички. — Одной не хватает.

Торин обескураженно уставился на него в ответ, и растерянность на его лице сменилась потрясением, а затем выцвела во что-то трудно читаемое. Король тяжело вздохнул, и могучие плечи обреченно опали:

— Вторая у тебя.

— У меня? — Неловко повторил хоббит, запустив пальцы в волосы и с трудом отыскав среди спутанных прядей ту самую бусину. — Ох. Действительно. Я... Кажется, об этом я тоже позабыл.

— Похоже на то, — подтвердил король.

От зорких глаз Бильбо не укрылось, как при этом уныло опустились уголки его губ и гном принял хмурый вид. Хоббит застонал и закрыл лицо руками:

— Ох, Торин, мне так жаль. Такое ощущение, что все самое важное вылетело у меня из головы.

— Не все. Ты помнишь нас и помнишь наше путешествие. А с мелкими деталями мы постепенно разберемся, — мягко утешил его гном.

Бильбо бросил на короля быстрый взгляд сквозь пальцы:

— Но я забыл что-то очень важное, так ведь?

Торин повел плечами:

— Давай сейчас не будем об этом. У нас есть более насущные вопросы. Те письма, которые ты оставил... Неужели, это все правда?

— Полагаю, что да. Если я решил поведать вам свою историю, то вряд ли стал бы что-то умалчивать, — проговорил Бильбо, роняя руки на колени. — А что? Что было в твоем?

— Ты рассказал о последствиях моего безумия, — ответил король, поморщившись. — Оно привело не только к моей гибели, но и к смерти моих племянников. Ты поведал мне о своем возвращений в Шир и о том, что написал целую книгу о нашем приключении. Потом там было про те года, которые были после. Ты писал, что долгое время горевал и сожалел обо всем, что произошло. И еще там говорилось, что ты многие годы скорбел о... обо мне.

Хоббит кивнул с горькой улыбкой:

— Это правда. Я очень тосковал по вам с мальчиками. Но со временем я смог двигаться дальше, вот только боль так и не отступила. Она была со мной всю жизнь словно глубокая рана, которая затянулась, но оставила шрам.

Торин вздрогнул, словно его ударили:

— И ты молчал все это время...