Счастливый удар

глава3

Три месяца спустя Ава
– Ава, шевели булками! Игра начинается через час! – орет Морган, колотя в дверь моей спальни.
– Расслабься, чокнутая, – отвечаю я, и моя лучшая подруга-соседка с ворчанием топает прочь.
Быстренько оглядев себя в зеркале в полный рост, я разворачиваюсь на пятках и выхожу из спальни.
Не могу сказать, что от моего черного худи с эмблемой «Ванкувер Сэйнтс» и рваных джинсов-скинни у людей упадет челюсть, зато знаю, что не замерзну до смерти на арене.
Когда я вхожу в гостиную, Морган уже ждет меня на диване. Мы живем вдвоем в маленькой квартирке с двумя спальнями в пятнадцати минутах от Ванкуверского университета. В ней нет ничего особенного, но для нас более чем достаточно.
На кухне маленький остров со светлыми гранитными столешницами, которые сочетаются со светлыми деревянными шкафчиками и аксессуарами из нержавеющей стали. Напротив гостиная, наполненная солнечным светом, который льется в большие – от пола до потолка – окна.
Платиновые волосы Морган, как всегда, лежат крупными локонами чуть ниже плеч, а длинные густые ресницы порхают, когда она замечает меня и улыбается.
Ее парень, Мэттью, основной вратарь хоккейной команды «Ванкувер Сэйнтс» – одной из топовых молодежных команд западной Канады – а значит, я, как официальная лучшая подруга, обязана сопровождать ее на каждую игру, включая сегодняшнее открытие сезона.
– Готова? – спрашиваю я, проходя мимо дивана.
Она вскакивает и идет следом за мной.
– Я готова последние полчаса, Октавия. Тебе повезло, что я не выломала дверь и не выволокла твою дерзкую задницу десять минут назад.
Я морщусь при упоминании своего полного имени, но не зацикливаюсь на этом и открываю дверь. Через секунду ко мне присоединяется Морган, и мы спускаемся вниз.
Внутри своего нового «Джипа» – подарка от родителей, работающих акушерами-гинекологами, – она окидывает меня взглядом и заводит двигатель. Все раздражение улетучивается и сменяется радостным возбуждением.
– Ты же пойдешь с нами ужинать после игры, верно? Если нет, то я задохнусь от тестостерона.
Я мысленно стону.
– У меня домашка.
– Уже? Господи, они не могли подождать хотя бы второй недели учебы?
Я смотрю на нее, пока мы выезжаем на дорогу.
– Тебе еще не задавали?
– Не-а. Хотя у меня в этом семестре всего три предмета. Не хотела перегружать себя, как в прошлом году. Я говорила, что тебе следует сделать так же.
Специальность Морган – английская литература. Это логично, учитывая, что она настоящий книжный червь, хотя и скрывает свою истинную сущность.
– Просто я хочу закончить как можно скорее. В итоге это будет оправданно, – защищаюсь я. – К тому же пять предметов на семестр вполне нормально.
Она вздыхает:
– Я просто хочу, чтобы ты немножко жила, и все. Не поверю, что целыми днями слушать про ужасы социальной работы очень весело.
Я пожимаю плечами.
– Лучше уж так, чем быть в самой системе и переживать кошмары по-настоящему. Я всегда предпочту учебу, чем вернуться туда.
– Извини. Это было нетактично.
Я накрываю ладонью ее пальцы, сжимающие руль.
– Все хорошо. Я давно перестала обижаться на прошлое.
– Итак, – улыбается она, – значит ли это, что ты пойдешь со мной сегодня?
Я со смехом возвращаю руку на колено.
– Ты упорная.
– Пожалуйста-препожалуйста?
– Кто там будет?
Когда она начинает барабанить пальцами по рулю, я подаюсь вперед и прищуриваюсь.
– Морган?
– Мы и ребята, – пищит она.
– Подробнее.
Она начинает барабанить быстрее:
– Мэтт, Тайлер, Адам и Оукли Хаттон.
Что ж, не могу сказать, что не предвидела этого. Закрыв глаза, медленно выдыхаю.
Пресловутый Оукли Хаттон. Слухи про нового хоккейного бога ходят по городу с тех пор, как он переехал сюда несколько месяцев назад. Интересно, как нам повезло заполучить ужин в его обществе?
– Спасибо, но нет, – отвечаю я.
– Спасибо, но нет? – недоверчиво повторяет Морган.
– Ага, – киваю я. – Рада, что мы все прояснили.
– Ты даже не знакома с ним! – Ее голос звучит выше, чем обычно. – Брось. Он живет с Мэттом и Брейденом с тех пор, как переехал, и пока не было никаких проблем. Я видела его мельком, и он красавчик. Приехал из какого-то маленького городка в нескольких часах езды отсюда.
– Если Оукли хоть немного похож на остальных парней из команды, то мне не нужно знакомиться с ним, чтобы знать, что я не заинтересована.
– Это несправедливо, Ава. Ты прекрасно общаешься со многими парнями из команды.
– Да, общаюсь. Как друг. Я не стала бы встречаться ни с кем из них, и у меня есть ощущение, что именно это ты и задумала.
Она скрипит зубами и резко втягивает воздух.
– Ладно. Ты не обязана разговаривать с кем-то, кроме меня. Просто пойдем, пожалуйста.
Я смотрю ей в глаза.
– Хорошо. Но ненадолго.
Просияв, она восторженно хлопает по рулю.
– Спасибо, детка. Клянусь, будет весело.
Я устраиваюсь поудобнее и прогоняю из головы мысли об ужине. Вместо этого двадцать минут, которые занимает дорога до арены, я готовлюсь к тому, что увижу, когда мы войдем через главный вход.
Орущие толпы фанатов, внезапное падение температуры и группы девушек, толкущихся в коридорах в поисках игрока, который отвезет их домой и станет темой для разговоров завтрашним утром.
Несколько лет таскаясь с игры на игру, с турнира на турнир, учишься держаться подальше от раздевалок сразу после матча. Запаха похоти и облака дорогого парфюма достаточно, чтобы вынести мозг.
Стоит нам припарковаться и войти, я почти не слышу слов Морган за криками «„Сэйнтс“, вперед!» и прочими, которые пытаюсь игнорировать. С трудом поспевая за подругой, я в итоге просто опускаю голову и позволяю ей тянуть меня сквозь толпу к нашим местам.
Игра начинается медленно, но это быстро меняется после второго перерыва. До конца третьего периода остается десять минут, и «Сэйнтс» ведут три – два.
Сегодняшняя победа должна быть легкой, поскольку в составе «Иглз» отсутствует длинный список игроков, но наши небрежны. Легкомысленны и самонадеянны.
Возможно, сказывается нервозность начала сезона или ложная уверенность, рожденная переходом в команду потенциального игрока НХЛ, но что бы ни было, они должны подавить самоуверенность в зародыше, пока она не распространилась как вирус. Прошлый сезон закончился для «Сэйнтс» неприятно, и я знаю, как сильно они хотят принести домой награду в этом году.
Атмосфера ощутимо меняется, когда к Брейдену Лоури, одному из лучших защитников «Сэйнтс», применяют запрещенный силовой прием со спины. Массивное тело Брейдена падает на лед, и он несколько долгих секунд лежит, прежде чем неуверенно подняться с помощью других игроков.
Толпа взрывается сердитыми возгласами, а некоторые фанаты начинают размахивать этими идиотскими пластмассовыми трещотками. Я хмурю брови и только потом понимаю, на что – или кого – они кричат.
Игрок, отправивший немаленького Брейдена валяться на льду, теперь нарезает круги перед нашим звездным новичком Оукли Хаттоном.
Танцы продолжаются недолго, Оукли рвет вперед, как сбесившийся бык, и хватает соперника за грудки, притягивая его к себе. В мгновение ока Оукли скидывает перчатки и отправляет сильный хук справа прямо в лицо защитнику. Парень не успевает ответить, лишь раскрывает рот, произнося слова, которые я хотела бы услышать, и Оукли наносит еще один удар, на этот раз в живот.
Наш новый игрок продолжает жестокое избиение, его губы двигаются, когда он говорит что-то поверженному зачинщику. Оукли нависает над своим противником, и я невольно замечаю, насколько он высок. Хоккейное снаряжение мешает мне рассмотреть его получше, но, судя по силе ударов и тому, что игрока «Иглз» уводят со льда в сторону раздевалок, я догадываюсь, что с мускулами у него тоже все в порядке.
Пихнув меня в бок, Морган наклоняется к моему уху:
– Это Оукли. А он умеет драться.
Она смотрит на меня с игривым блеском в глазах, но, когда отворачивается, ее лицо застывает.
– О нет! Его удаляют!
Я резко поворачиваю голову вперед и сразу же встречаюсь с яростным взглядом зеленых глаз. Оукли идет в раздевалку. Вернее, к коридору, ведущему к раздевалкам. К тому самому коридору, возле которого, краснея, сижу я.
Его брови сведены вместе, губы сжаты в тонкую линию, он смотрит мне в глаза и не собирается их отводить. В ушах взрывается белый шум, я сжимаю пальцами коленки, как будто это каким-то образом вытащит меня из тумана в голове.
Мое сердце перестает биться, когда он подходит ближе. Достаточно близко, чтобы я заметила шрам над уголком его губ и глубину хвойно-зеленых глаз. Тех самых глаз, в которые несколько часов смотрела той ночью три месяца назад.
Боже мой. На его лице мелькает узнавание, глаза расширяются, и он сбивается с шага. Опирается рукой на стену коридора, чтобы не упасть, и тяжело сглатывает, так что напрягается горло.
С трясущимися коленками я подаюсь вперед, не в состоянии отвести глаза, пока он идет дальше по коридору. Только когда мы вынуждены прервать зрительный контакт, я заставляю себя сесть нормально.
Я закрываю глаза и дотрагиваюсь до щек, ни капли не удивляясь, что они горячие и пульсируют в собственном ритме.
– Вы знакомы, что ли?
Я бросаю взгляд на Морган, с неудовольствием замечая, как она с намеком играет бровями.
– Ему повезет, если его не отстранят за такое, – бормочу я, пытаясь прогнать последние несколько минут из памяти. Но Оукли невозможно забыть, совсем как тот вечер.
– Можешь пойти сегодня без меня?
Пожалуйста, скажи «да».
Морган недовольно фыркает.
– Ты шутишь, да? «Иглз» это заслужили. И ни за что, ты идешь. Ты слишком давно никуда не выбиралась вместе со всеми.
Я застываю. Волоски на руках встают дыбом.
– Я дала тебе передышку после вашего с Дэвидом расставания, но прошло уже три месяца. Не позволяй случившемуся мешать тебе веселиться время от времени, – говорит она.
Я терпеть не могу, как она смотрит на меня: как на бомбу, которая может взорваться от малейшего дуновения.
Я знаю, что Морган просто хочет помочь, но это не так легко, как она думает. Дэвид был моим парнем в школе, но наши отношения продолжились в университете. Мы встречались два года, и наше расставание стало катастрофой эпических масштабов.
– Тебе никогда не приходило в голову, что не Дэвид мешает мне тусоваться, как ты хочешь? – огрызаюсь я. – Что, если я просто хочу сосредоточиться на учебе? Неужели это правда так плохо?
Морган вздрагивает.
– Нет, конечно, это не плохо, Ава. Я этого не говорила. Мне просто не нравится смотреть, как ты торчишь в своей комнате, как затворница, когда есть люди, которые счастливы провести время с тобой.
– То есть это никак не связано с твоей нездоровой одержимостью сводничеством? – Она молчит чуть дольше, чем нужно. – Так я и думала. – Я шумно выдыхаю. – Я пойду сегодня, но я серьезно, Морган. Дай мне жить по-своему.
– Хорошо, – соглашается она.
К счастью, она оставляет эту тему, и оставшиеся несколько минут игры мы молчим.
Больше ни одна команда не забивает, и «Сэйнтс» выигрывают.