Счастливый удар

глава 19

Оукли
Экипировка тяжело давит на уставшие мышцы, но я рвусь вперед и завершаю выход один на один, как будто мне не осталось несколько вдохов до остановки сердца. Я прицеливаюсь и бью, отправляя шайбу в полет. Она со звоном отскакивает от верхней штанги и попадает в сетку.
Брейден и Тайлер подлетают ко мне и тормозят, взрывая коньками фонтаны ледяной крошки. Они ворчат, что почти перехватили меня, пока Мэтт вытаскивает шайбу и пасует мне. Я посылаю ее к центральной линии. В это время на другом конце площадки тренер начинает распекать одного из игроков за то, что тот поворачивал, не поднимая головы. Я морщусь от гнева в его голосе.
Зная, что тренировка подходит к концу, я качусь к скамейке и, сняв шлем и перчатки, хватаю свою бутылку с водой и со стоном выливаю холодную жидкость на свое мокрое от пота лицо. Остатки воды я выпиваю.
– Вот тормоз. Роджерс совсем не в состоянии держать голову на своей тощей шее. Не понимаю, как он попал в команду.
Грубый смех Дэвида, стоящего в компании более младших игроков, царапает мои барабанные перепонки.
Кровь закипает от гнева, но я молчу, решив послушать треп Дэвида. Мое терпение и так висит на волоске после того, как на прошлой неделе я узнал о прошлом Авы, и Дэвид только что нарисовал у себя на спине более крупную мишень.
Я никогда не переваривал людей, которые изменяют тому, о ком им положено заботиться, но этот мерзавец поистине пробил дно. Он изменил ей, прекрасно зная о ее детдомовском прошлом и обо всем, через что она прошла. И ему все равно. Ни раскаяния, ни чувства вины.
Хотя Ава не говорила прямо, было легко догадаться, почему она так осторожничает, когда дело касается отношений с людьми. Дэвид просто голодный до кисок кусок дерьма, который не заботился о ней так, как она того заслуживала.
– Кому-то надо уронить его на задницу в следующий раз, когда он будет ехать, как будто боится своей тени. Ему не место в моей команде, – продолжает он.
– Твоей команде? – рявкаю я, поворачиваясь и сверля злым взглядом Дэвида и игроков, с робким видом стоящих рядом с ним.
Он вскидывает голову в мою сторону, и его губы удивленно размыкаются.
– О… привет, Хаттон. Мы просто шутим.
– Разве? – Я перебрасываю бутылку через бортик, провожу пальцами по влажным волосам и поворачиваюсь обратно к компании. – А мне послышалось, что ты обсираешь одного из своих товарищей по команде. К тому же менее опытного.
Дэвид бледнеет.
– Да ты что, чувак! Роджерс знает, что это любя. Верно, парни?
Он с отчаянием обращается к своим друзьям. Все трое смотрят на меня, их рты то открываются, то закрываются.
Я игнорирую их и подъезжаю к их предводителю, останавливаясь в паре футов от него.
– Мы не обсираем своих товарищей. Никогда. Хоть Роджерсу требуется больше помощи, чем другим, но он в команде не просто так. Может, тебе стоит пересмотреть несколько наших последних игр и подумать почему. Я могу сказать тебе прямо сейчас: это не потому, что он ненавидит отдавать перспективные передачи, как ты, или применяет грязные приемы, за которые не может ответить.
Кто-то рядом с нами делает резкий вдох, но мне на самом деле плевать, кто именно. В моем понимании, это касается только меня и Ремера.
– Мы команда, Ремер. Будет мудро, если ты это запомнишь.
В моих словах явно слышится предупреждение.
Неожиданно он ухмыляется, и я хмурю брови. Желудок падает вниз.
– Я уж было поверил на минуту, – говорит он, и, когда я никак не реагирую, его ядовитая ухмылка становится только шире. – Дело совсем не в Роджерсе. Дело в Аве.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь.
– О, думаю, что имею. Зеленые глаза, длинные каштановые волосы, которые наматываются на кулак так, как надо. Феноменальная задница.
Я мрачно смеюсь:
– Лучше тебе заткнуться.
Воздух между нами накаляется слишком сильно, чтобы окружающие не заметили. Несколько пар глаз впиваются в меня. Моя грудь слишком быстро поднимается и опадает, чтобы притворяться равнодушным. Пальцы сжимаются, впиваясь ногтями в ладони.
– Что происходит? – нарушает тишину голос Мэтта. Он подъезжает ко мне, пристально глядя на Дэвида и игроков за его спиной. – Тренировка окончена. Валите в раздевалку, – приказывает он, и они быстро расходятся.
– Привет, Мэтти. Как мило, что ты к нам присоединился, – язвит Дэвид.
– Заткнись, Ремер. Судя по всему, тебе повезло, что ты все еще без сотрясения.
Я пожимаю плечами и смотрю на Мэтта, игнорируя кипящего от злости игрока перед собой.
– Он прикидывается смелым, как будто не втягивает голову каждый раз, когда получает удар. Что думаешь?
Мэтт встречает мой взгляд медленной улыбкой. Это знак, что мы оба думаем одно и то же.
Дэвид заслуживает трепку, и все парни ждали возможности оказаться тем, кто осуществит расправу. Но лучшей расплатой станет та, для которой мне не потребуется разбивать костяшки в кровь или кому-то из нас пропускать пару следующих игр.
Нет, надо, чтоб костяшки разбил он. Месть – это блюдо, которое подают холодным, и я хочу, чтобы Ремер окоченел.
– Ты прав. Забавно, что он думает, будто мы этого не замечаем.
– Я здесь, черт побери, – огрызается Дэвид.
Мы продолжаем игнорировать его, и я почти ощущаю в воздухе вкус его ярости.
– Интересно, что будет, если мы перестанем его защищать, – говорит Мэтт.
Мне на плечо ложится рука и толкает, и я позволяю свои губам расползтись в улыбке. Прикидываясь дурачком, я непонимающе смотрю на Дэвида и спрашиваю:
– Что? Тебе есть что добавить?
– А как же «мы не обсираем своих товарищей»? – рычит он, ощерившись.
– Ты мне не товарищ. Ты никогда не будешь достоин этого звания или места в этой команде. Будь моя воля, ты никогда не попал бы в состав других команд.
Ему не требуется много времени, чтобы замахнуться и неожиданно сильно ударить меня. Когда его кулак врезается мне в лицо, я улыбаюсь. Боль мгновенная, и кожа над бровью лопается. Теплая кровь струится по лицу и капает на лед.
Вокруг раздаются крики, но я продолжаю смотреть на Дэвида, наслаждаясь тем, как его желваки ходят от слепой ярости.
– Спасибо, – говорю я ему тихо.
Мэтт вмешивается и начинает отталкивать Дэвида от меня.
– За что? – кричит тот.
– За доказательство того, что мусор действительно способен вынести себя сам.
* * *
Через час я заштопан и сижу на пассажирском сиденье в машине Мэтта. Его телефон подключен к порту, и наше молчание разбавляет «Мой худший враг» Лит.
Мэтт не позволил мне сесть за руль после сильного удара в голову и пообещал пригнать мою машину завтра.
Поездка домой проходит быстро, и, когда мы заезжаем на свое парковочное место, я говорю:
– Спасибо, что поддержал меня. Я это ценю.
Он ставит машину на ручник и выключает двигатель.
– Не беспокойся об этом. Теперь ты один из нас, а мы заботимся друг о друге. Я уже несколько месяцев ждал повода набить морду этому козлу, но такая победа даже круче.
– Как думаешь, сколько игр он пропустит?
– Как минимум три. Тренер никогда не выглядел таким злым. Думаешь, тебе тоже достанется?
Я тянусь назад и достаю с заднего сиденья наши сумки. Бросив сумку Мэтта ему на колени, я перехватываю свою покрепче, и мы выходим.
– Вероятно, – говорю я, пока мы идем по тротуару. – Ремер ударил меня не просто так.
– Он не посадит тебя.
– Нет, не посадит.
Мэтт открывает дверь в подъезд, и мы входим, поднимаясь через одну ступеньку.
– Не буду врать, чувак, когда он тебя ударил, ты был похож на психа. Эта кровожадная улыбка? Нет, спасибо.
– Может, Ремер сегодня увидит меня во сне.
– В кошмарном, – давится смехом Мэтт.
Когда я вставляю ключ, оказывается, что наша дверь уже отперта, и я вопросительно смотрю на Мэтта. Он лишь пожимает плечами, открывает дверь и, даже не потрудившись снять обувь, проходит в свою комнату.
Следующий выдох вырывается из легких, когда в мою грудь врезается маленькое тело и обнимает стальной хваткой. Я улавливаю знакомые духи, и мои висевшие по бокам руки медленно обнимают девушку.
– Ты в порядке? Морган позвонила и сказала, что Мэтт сказал ей, что ты подрался. Что случилось? – торопливо спрашивает Ава.
Я отстраняюсь и вижу, как ее глаза потрясенно округляются. Она обводит пальцами зашитую рану над моей левой бровью.
– Все не так плохо, как выглядит.
Накрыв ее руку своей, я отвожу ее от лица и переплетаю наши пальцы.
– Это Дэвид, да? Вот придурок. Мне так чертовски жаль, что это случилось, – вздыхает она.
Пожав плечами, я слабо улыбаюсь:
– Оно того стоило. Поверь мне.
– Нет, не стоило. Он не стоит твоей боли.
– Перестань, – бормочу я, нежно прихватывая ее подбородок и заставляя посмотреть на меня. В ее глазах слишком много печали. – Я не могу изменить прошлое, но могу проследить, чтобы он не ушел безнаказанным за то, что сделал. Верь мне, когда я говорю, что согласился бы и на сотню ударов, если бы это значило, что он будет наказан за то, что обидел тебя.
Ава ласково улыбается.
– Кто-нибудь говорил тебе, что у тебя золотое сердце?
– Мало кому выпадал шанс узнать это.
– Мне выпал.
Я наклоняюсь, пока наши губы не соприкасаются, ее дыхание смешивается с моим.
– Да, детка. Тебе выпал.
Не теряя ни секунды, она поднимается на цыпочки и целует меня. Я рычу от ощущения ее губ на своих, наплевав на то, каким озабоченным при этом выгляжу.
Ава подается навстречу, прижимаясь грудью к моей. У меня в мыслях нет сомнений: ничто в жизни не сравнится с ощущением ее тела вплотную к моему и тихих звуков ее удовольствия, проникающих мне в рот. Я продолжаю брать и брать от нее, совершенно одержимый тем, как она делает то же самое.
Я кладу ладони ей на талию и сжимаю, впиваясь пальцами в кожу. Сильное чувство собственности заставляет меня провести вниз по ее бедрам и заднице, прежде чем подхватить на руки.
Моя, моя, моя.
Она обхватывает меня ногами и скулит, когда наши тела располагаются так, что мой член прижимается к ее прикрытому легинсами центру.
Я рычу от удовольствия прямо ей в губы.
– Нам надо притормозить, – хриплю я.
– Да, – выдыхает она, но скользит губами по моей челюсти, выцеловывая дорожку к горлу.
Я несу ее к дивану и сажусь, держа ее на коленях. Ава вскрикивает, когда я дергаю бедрами, притираясь к ней своим стояком.
– Тихо, солнце. Мэтт услышит. – Ее глаза вспыхивают, и я рычу. – Тебя это заводит? Мысль о том, что он услышит, как хорошо я хочу тебе сделать?
Она рвано кивает, и мое самообладание лопается.
Удерживая ее взгляд, я веду ладонью между нами и оттягиваю пояс ее легинсов.
Она лишь приоткрывает губы и опускает глаза, чтобы видеть. Я скольжу пальцами под пояс и ругаюсь, ощутив только горячую обнаженную кожу.
От первого же прикосновения моего пальца к ее влажной плоти член пульсирует, и на секунду мне становится страшно, что я кончу в штаны, как какой-то девственник. Ее стон, когда я провожу длинным пальцем по скользкой плоти, не облегчает мне задачу.
– Ты такая мокрая. – Мой голос звучит так, словно я наглотался стекла.
Она только кивает и подается навстречу моей руке, желая большего. И я даю больше, погружая палец внутрь. Ее киска, узкая и очень горячая, всасывает меня и течет, когда я вынимаю палец и начинаю трахать ее им.
Глаза Авы закрываются, а тело дрожит.
– Да, Оукли. Прошу.
– Просишь что?
Я медленно двигаю пальцем, и ее глаза распахиваются. Ее уязвимость молотом лупит меня в грудь. Кончиком пальца я обвожу ее влажную дырочку.
– Просишь продолжать так?
– Нет. – Ее щеки алеют, она трется о мою ладонь и умоляет: – Заставь меня кончить. Прошу, мне нужно кончить.
– Хорошо, детка. Я дам тебе то, что ты хочешь, – шепчу я, добавляя второй и третий пальцы. Она кладет ладони мне на плечи и двигается на моей руке, ногтями впиваясь мне в кожу.
Быстрыми, отчаянными движениями я задираю ее футболку выше груди и щипаю ее соски под прозрачным бежевым лифчиком. Ее стеночки трепещут вокруг моих пальцев, и я подаюсь к ней, согревая дыханием ушко.
– Кончай, Ава. Дай мне услышать, какие звуки ты издаешь, когда отпускаешь себя. Пусть все знают, как тебе хорошо.
Я прижимаю ладонь к ее клитору, и она выгибается мне навстречу. Я одновременно чувствую и вижу ее освобождение. Разинув рот, я смотрю, как она кончает, откинув голову и извиваясь в экстазе.
Она вздрагивает, и мои пальцы продолжают заполнять ее, несмотря на то, что она резко подается вперед и ловит мой взгляд. Звуки, которые издает ее насквозь мокрая киска, пока мои пальцы медленно двигаются в ней, за гранью порочности, но мне мало. Она дотрагивается до моей руки и я не замечаю, как ее лицо едва заметно кривится при движении.
Я быстро убираю пальцы и сую их в рот, слизывая ее вкус.
Ава дрожит.
– Ты в порядке? Я не был слишком груб?
Она качает головой и нежно прижимается к моим губам.
– Нет. Я более чем в порядке.
– Хорошо.
Я опускаю ее футболку и вожу большим пальцем по ее бедру. Она сворачивается клубочком у меня на коленях.
– Ты остаешься?
Та самая уязвимость, которую я видел раньше, возвращается, на этот раз заставляя ее голос дрожать. Не надо быть гением, чтобы понять, что она имеет в виду не только сегодняшнюю ночь.
– Да, солнце. Я остаюсь.