Счастливый удар

глава 26

Оукли
Ава смотрит на меня, как олень в свете фар. По ее лицу пробегает рябь, и я качаю головой, как будто убеждая ее, что она не сделала ничего плохого.
– Я должен был рассказать тебе.
– Ты бы рассказал, – заявляет она очень уверенно.
– Он не секрет, – защищаюсь я.
– Да, не секрет.
Я выдыхаю и опускаю глаза. Мой папа не тайна, но мне стыдно, как будто я превратил его смерть в нее. Конечно, я не рассказываю об этом всем и каждому, но не потому, что пытаюсь скрыть. Мне просто нравятся мои личные границы.
Но Ава? Ава не чужой человек, и я должен был рассказать ей, прежде чем она узнала об этом от кого-то другого.
– Мы можем поговорить в моей комнате? – спрашиваю я.
Она тянется ко мне и берет мои руки, стиснутые на коленях. Я встаю.
– Конечно.
Мы молча поднимаемся в мою комнату, и, как только входим внутрь, я закрываю дверь и запираю ее на случай, если кто-нибудь попытается войти и полюбопытствовать. Ава осматривается. У нее еще не было возможности побывать здесь, учитывая, насколько сумасшедший день сегодня был.
– Она очень тебе подходит, – мягко говорит она.
Я поворачиваюсь спиной к двери и оглядываю комнату.
– Комната захламлена. Мама не позволяет мне убрать некоторые вещи.
Ава подходит к полке над комодом, которая прогибается под трофеями, лентами и фотографиями. Она проводит пальцем по нижнему краю рамки с фотографией, на которой стоим мы с отцом, когда я учился играть в хоккей.
– Ты похож на него.
В горле встает ком.
– Нам все время это говорили. До сих пор говорят. Грейси копия мамы, а я его.
– Мне очень жаль, Оукли.
Я смотрю на нее и купаюсь в любви в ее глазах. Я жажду большего и, не соображая, что делаю, подхватываю ее на руки и несу к своей кровати. Я сажусь спиной к каркасу кровати, а Ава устраивается у меня на коленях. Я крепче обнимаю ее.
– Расскажи мне о нем, – шепчет она.
– Его звали Джейми, – выпаливаю я.
Ава ласково сжимает мое плечо.
– Зовут, – шепчет Ава. Я растерянно смотрю на нее. – Его зовут Джейми. Он никогда не уходил. Не до конца, – объясняет она.
Простое заявление, но от этих слов у меня кружится голова.
Внезапно я понимаю, как быстро и сильно бьется сердце в грудной клетке, когда я смотрю ей в глаза. Меня переполняют эмоции.
Я понимаю, что за слова вертятся на языке.
Я тебя люблю.
Не должно быть так уж сложно позволить им сорваться с губ и сказать ей, что то, что есть между нами, нельзя забыть, когда меня задрафтуют. Убедиться, что она знает: для меня это навсегда. Я никогда не отпущу ее. Ни сейчас, ни когда-либо.
Но вместо этого я глотаю слова, оставляя их для другого раза.
– Он был моим героем, – шепчу я, прежде чем сделать глубокий вдох. – Он был подрядчиком небольшой строительной компании в городе. Его работа пригождалась, когда нужно было что-то сделать по дому, что случалось часто. Мама заставляла его снести почти все стены в доме только для того, чтобы покрасить новые во все уродливые цвета, которые только можно придумать. Ей всегда казалось, что дом нуждается в переменах, но я никогда не слышал, чтобы он жаловался. Ни разу.
Ава посмеивается и касается своим носом моего.
– Похоже, он сильно любил ее.
Я позволяю себе улыбнуться ее комментарию.
– Даже будучи ребенком, я чувствовал исходящую от них любовь. Однако, только когда он ушел, я понял, как сильно они любили друг друга. Он был всем ее миром, а она – его.
Мои глаза горят, но я сглатываю слезы и говорю снова.
– Маме пришлось нелегко. Тяжело было смотреть, как ей больно. Я просыпался посреди ночи и слышал, как она плачет в их комнате. После первых нескольких ночей я начал вставать, когда слышал ее плач. Я просто обнимал ее, пока она в конце концов не засыпала.
– Что с ним случилось? – чертовски мягко спрашивает Ава.
– Когда мне было тринадцать, его сбил пьяный водитель. Скорая помощь сказала, что он умер на месте. Водителем оказался просто глупый подросток, которому следовало позвонить кому-нибудь, чтобы его забрали домой с вечеринки, а он в итоге проехал на красный.
И только когда Ава проводит большим пальцем под моими глазами, я понимаю, что по моим щекам текут слезы. Я пытаюсь остановить их, но, когда чувствую давление в горле, понимаю, что слишком поздно. Мои плечи опускаются, а Ава запускает пальцы в волосы на моем затылке и притягивает к себе, прижимая мое лицо к своей груди.
Слезы текут быстрее, пока вся боль, которую я подавлял на протяжении многих лет, вырывается из меня.
– Я здесь. Тебе больше не нужно держать это в себе, – шепчет Ава, продолжая успокаивающе проводить пальцами по моим волосам.
Мое тело вздрагивает, пока я тихо всхлипываю, наконец-то поддавшись всем накопившимся эмоциям, которые так долго сдерживал. Некоторое время мы сидим молча, пока у меня вытекают последние слезы и я снова могу нормально дышать.
– Я хочу тебе кое-что показать, – говорю я, отстраняясь от нее и вытирая мокрое лицо.
Одним быстрым движением я закидываю руку назад и стягиваю футболку через голову, бросая ее на кровать рядом с нами.
Приоткрыв губы, Ава смотрит на мой обнаженный торс, в ее глазах вспыхивает желание, прежде чем она моргает.
– Ты раздеваешься.
Уголки моих губ растягивает улыбка.
– Дай мне повернуться.
Она скатывается с моих колен, и я поворачиваюсь к ней спиной, показывая татуировку, глубоко въевшуюся в мою кожу. Она водит пальцами по татуировке, и я вздрагиваю.
– Я сделал ее в память о папе. Теперь ты единственная, кроме мамы и Грей, кому известно ее значение.
Ава втягивает воздух и целует мое правое плечо, а потом левое.
– Я помню, в каком восторге был в тот день, когда мама согласилась подписать разрешение сделать ее. Это был мой шестнадцатый день рождения, и после двух лет ежедневного нытья она наконец сдалась.
Мы с татуировщиком часами перерисовывали эскиз, пока я не решил, что он достаточно хорош. Никогда не забуду мамино лицо, когда я ей показал. Ее глаза наполнились слезами от первого же взгляда на бумагу.
Татуировка – это своего рода картина, воспоминание. Действие происходит в середине зимы, с сугробами пушистого белого снега и высокими голыми деревьями на берегу замерзшего озера. Мальчик в полной хоккейной экипировке поднял хоккейную клюшку, готовый забросить шайбу в ближайшие ворота. На спине его свитера, над номером одиннадцать написано «Хаттон». Счастливое число моего отца, а теперь и мое.
Но самая значимая часть татуировки – это крест, спрятанный между деревьями и за сугробом. Он скрыт, потому что на кресте написана дата смерти моего отца.
– Красиво.
– Да, – соглашаюсь я.
– Ты же знаешь, что он гордится тобой, верно? – тихо говорит Ава.
Гордится ли? Мне нравится думать, что да. Я старался быть хорошим человеком, не желая подводить его. И теперь могу только надеяться, что он доволен тем, что видит.
Развернувшись обратно, я приближаю свое лицо к лицу Авы и провожу рукой по ее шее, фиксируя ладонью затылок. Я откидываю ее голову назад и целую так внезапно, что глотаю ее удивленный вздох.
Она быстро приходит в себя, и ее горячие ладони упираются в мою обнаженную грудь и начинают исследовать с трудом заработанные мышцы и выступы. Ногти царапают дорожку волос, ведущую под мои джинсы, и я стону от вспыхнувшего удовольствия.
– Ты так много для меня значишь, – выдыхаю я в ее влажные, припухшие губы.
Я уверенно хватаю ее за бедра и притягиваю обратно к себе на колени, прикусив нижнюю губу, когда ее сердцевина скользит по растущей выпуклости в моих штанах.
– Ты мой мир, – выдыхает она и роняет голову, утыкаясь лбом мне в грудь. Ее тело дрожит. – Боже, как хорошо.
Я медленно двигаю ее вперед-назад, и она стонет, отчего член в боксерах пульсирует и сочится смазкой.
– Я такой твердый для тебя, Ава. Такой чертовски твердый.
– Я готова.
Она поворачивает голову, и я опускаю глаза на нее. Ава пристально смотрит на меня, воздух вокруг нас напряжен, наше желание настолько густое и тяжелое, что трудно дышать.
Я глотаю стон.
– Детка, я рассказал про папу не для того, чтобы переспать с тобой.
Она берет мое лицо в ладони и гладит большими пальцами мои скулы.
– Я знаю. Я готова, потому что люблю тебя.
Это все, что нужно. Плотина, удерживающая меня от того, чтобы сожрать ее, рушится, и я барахтаюсь в новых эмоциях, которые звенят в моих венах.
Она стонет, когда я раздвигаю ее губы языком, получая от нее все.
– Я тоже тебя люблю, – хрипло говорю я, проводя губами по ее подбородку и нижней части ее челюсти. – Хочу показать тебе, как сильно.
Толкаясь верх, я посасываю пульсирующую кожу ее горла и провожу руками вверх по ее бокам, под футболку. Она вся в мурашках.
– Да… сделай это, пожалуйста.
Одним быстрым движением я роняю ее спиной на кровать и нависаю сверху. Она раздвигает для меня ноги, и я устраиваюсь между ними, одобрительно улыбаясь.
– Я слишком много думал об этом моменте. Черт, посмотри на себя – такая красивая.
Слова царапают мое горло. То, как вспыхивают ее глаза от этого комплимента, побуждает меня встать на колени и как следует посмотреть на нее.
Зацелованные розовые губы, раскрасневшаяся кожа и быстро вздымающаяся грудь в попытках выровнять дыхание. Что за картина. И это все мое.
Я тяжело сглатываю и провожу пальцем по краю ее футболки, медленно поднимая ее вверх по животу, понемногу обнажая бледную, усыпанную веснушками кожу.
Ава внимательно наблюдает за мной, а когда я останавливаюсь, собрав зеленую ткань у нее под грудью, застенчиво улыбается и поднимает ее выше, открывая черный лифчик и два соска, пытающихся его проткнуть.
– Черт, – шиплю я.
Обеими руками я быстро стягиваю чашки лифчика вниз и беру твердую вершинку в рот, покусывая ее и тут же зализывая. Ава выгибается и подталкивает свою грудь мне в рот. Я снова осторожно прикусываю ее сосок, прежде чем переключиться на другой и уделить ему то же внимание.
– Тебе хорошо, детка? – Я с громким чмоком выпускаю вершинку.
Ава зарывается пальцами в мои волосы и царапает голову.
– Мне надо больше.
Я тихо хмыкаю, но не заставляю ее умолять. Ее джинсы легко расстегнуть, и она приподнимает бедра, помогая мне стянуть их и откинуть в сторону. И снова она позволяет своим ногам раздвинуться, но на этот раз оказывается мокрой и скользкой, прилипший к ее красивой киске клочок ткани не дает мне увидеть ее.
– Господи боже. Можно я их сниму? Мне необходимо тебя попробовать.
Она нетерпеливо кивает.
– Да. Пожалуйста.
Я тянусь к ее трусикам, стягиваю их по ногам и швыряю через всю комнату.
При взгляде на нее у меня вырывается стон. Розовая и гладкая, только для меня. Облизав нижнюю губу, я кладу ладони на ее бедра и поднимаю ее колени вверх, раскрывая ее для себя.
– Держи их там, детка.
Я отпускаю ее ноги и издаю одобрительный звук, когда она делает то, что я сказал. Осторожно провожу пальцем по ее щели, чувствуя, насколько она мокрая, после чего погружаю его глубже.
Ее киска так крепко сжимает меня, что член дергается, ожидая своей очереди. Ава открывает рот, но не издает ни звука, а мне почему-то нужно ее слышать. Именно поэтому я добавляю второй палец и прижимаюсь к ней губами, нежно целуя ее блестящую киску.
– Ах, – шепчет она, хватая меня за волосы.
Я ухмыляюсь, провожу языком по ее щели и добираюсь до клитора. Он настолько припухший, что я сразу нахожу его, и Ава вскрикивает. Черт возьми, да. Намного лучше.
Я посасываю клитор, и она дергается вверх, но я отстраняюсь и облизываю губы.
– Не слишком громко. Ты же не хочешь, чтобы все услышали, не так ли?
Она качает головой, глядя на меня голодными от желания глазами.
– Умница. А теперь дай мне отведать тебя.
Я ныряю обратно, на этот раз прижимая язык и проводя сверху вниз, выпивая ее, отчаянно желая большего. Не вынимая пальцев, я сгибаю их и слегка постукиваю по губчатой стенке, которую нахожу.
– Оукли, здесь. Здесь, – хнычет она, и я нажимаю сильнее, одновременно нежно покусывая ее клитор.
– Вот так. Кончи для меня, детка. Будь умницей и дай себя попробовать, – рычу я.
Я похож на дикое животное, но член становится только тверже. Я отчаянно нуждаюсь в ней и хочу, чтобы она хорошо это знала.
Словно по волшебству, ее стенки дрожат вокруг моих пальцев. Кожа головы начинает гореть, когда Ава тянет меня за волосы, но это только подстегивает меня. Я вытаскиваю пальцы, как только ее спина сгибается, и заменяю их своим языком, трахая ее им, пока она кончает.
Я облизываю ее во время оргазма, а затем нежно целую ее киску, бедра и живот. Проведя языком вокруг ее пупка, я запоминаю звук ее довольных вздохов.
К тому времени, как я добираюсь до ее шеи, Ава уже беспорядочно извивается подо мной. Ее руки шарят по всему моему телу, царапают кожу и притягивают меня как можно ближе. Осознание того, что это я довел ее до такого состояния, кружит голову.
– Раздевайся, – торопит она, поднимая ноги и толкая мои джинсы пятками. Я отстраняюсь и ухмыляюсь отметкам на ее шее. Ее глаза расширяются. – Ты же не поставил мне засос?
Я принимаюсь расстегивать джинсы.
– Я только что отлизал тебе, а ты волнуешься насчет засоса?
– Засос увидят твои мама и сестра. А что ты мне отлизал, никому знать не обязательно.
Встав, я одним махом стягиваю с ног джинсы и боксеры и отпихиваю их прочь.
– Я собираюсь сделать гораздо больше, чем просто вылизать твою киску, детка.
Ее взгляд падает на мой член, когда я сжимаю его в кулаке и медленно провожу рукой. На головке выступает капля, которую я размазываю большим пальцем.
– Позволь мне, – шепчет Ава, подползая по кровати.
Она смотрит на меня горящими зелеными глазами, и я ругаюсь, когда ее язык мелькает между губ и скользит по головке. Сдавленный звук обжигает мое горло, когда она внезапно берет меня в рот.
Ее язык танцует по нижней стороне, когда она забирает в рот как можно больше, прежде чем отстраниться, сосредоточившись на головке. Когда она облизывает щель, я зарываюсь руками в ее волосы, пропуская их сквозь пальцы и стараясь не вырвать, пока удовольствие все нарастает и нарастает.
– Черт. Вот так, – задыхаясь, стону я.
Ее пальцы осторожно находят мои яйца, обхватывают их и перекатывают, и тогда я выхожу из ее рта и бросаю ее обратно на кровать.
– Позже, – говорю я, когда она в замешательстве моргает. Прежде чем она успевает сказать что-нибудь еще, я выхватываю из сумки презерватив и присоединяюсь к ней на кровати. – Ты этого хочешь? Мы займемся сексом только в том случае, если ты уверена.
Она кивает:
– Боже, да. Я хочу этого.
Я разрываю фольгу и с ухмылкой устраиваюсь между ее ног, а затем раскатываю презерватив по члену.
Ее глаза встречаются с моими, и мы сцепляемся взглядами, пока я пристраиваюсь и провожу членом по ее влажной плоти, смазывая его, прежде чем войти. Она такая узкая, и я продвигаюсь медленно, не желая причинить ей боль. Черт, от мысли, что я сделаю ей больно, у меня сводит живот.
– Я люблю тебя, – с хрипотой в голосе произношу я, когда вхожу в нее наполовину, а затем выхожу, чтобы снова войти.
На этот раз я погружаюсь глубоко, до основания. У Авы перехватывает дыхание, когда она растягивается вокруг меня, ее киска засасывает меня так, словно хочет удержать навсегда.
– Ты в порядке? – хрипло спрашиваю. Мне ненавистно то, как Ава морщится, когда я замираю, забеспокоившись.
Ава обхватывает мои щеки и, притянув мое лицо к своему, нежно целует – нежнее, чем я ожидал. Мои глаза закрываются, когда я опускаюсь на предплечья и провожу большим пальцем по ее челюсти.
– Я тоже тебя люблю, – выдыхает она. – А теперь, прошу, двигайся. Ты огромный, а у меня давно не было секса. Мне просто надо было привыкнуть, ты не сделал мне больно.
Я прижимаюсь к ней лбом и наблюдаю, как на ее лице мелькают удовольствие и облегчение. Я выхожу и толкаюсь обратно, вращая бедрами, и повторяю это снова и снова.
Губы Авы раскрываются в беззвучном крике, когда я отклоняюсь назад и закидываю ее ноги себе на плечи, толкаясь глубже и резче. Челюсть болит от того, как сильно я сжимаю зубы, удовольствие слишком сильное, слишком пронзительное.
Где-то в мыслях я помню, что нам следует вести себя тише и мягче, но отбрасываю их прочь. Единственное, на чем я могу сосредоточиться, это Ава. На любви в ее глазах и почти удушающем чувстве одержимости, которое испытываю к ней.
Наш секс не мягкий и нежный. Он жаркий и невероятно опьяняющий. Она отдает мне все, и я беру столько же, сколько и отдаю. Эта девушка – мой мир, мое солнце и чертовы звезды. Я – весь я – у нее на ладони, и не думаю, что она даже осознает это.
– Ты моя, Ава, – шиплю я, стиснув зубы. Она сжимается вокруг меня, и в моей груди рокочет рычание.
Она смотрит на меня своими блестящими ошеломленными глазами и сжимает мой бицепс.
– Я вся твоя.
Я поворачиваю голову и прикусываю ее лодыжку, а затем опускаю руку между ее ног и нахожу клитор. Ее губы раздвигаются в стоне, и я понимаю, что она близко. Звуки, наполняющие комнату, непристойны, но меня совершенно не волнует, услышит ли кто-нибудь. Мне нужно, чтобы моя девушка кончила.
– Кончай, Ава. – Она старается держать глаза открытыми, пока я ласкаю ее клитор. – Выдои этот член, детка. Высуши меня к чертям.
Это как спусковой крючок. Как будто я только что щелкнул выключателем, она сжимается вокруг меня и кричит так громко, что мне приходится прикрывать ее рот рукой. Я следую за ней, трахая ее во время оргазма и замирая, погрузившись до основания.
– Кажется, я не могу пошевелиться, – хрипит она, когда я выхожу из нее и падаю сверху.
– Я не такой тяжелый.
Ее смех – это рай.
– Не из-за этого. Потому что ты так оттрахал меня, что я не чувствую костей.
Я целую ее грудь и шею, прежде чем наконец коснуться ее розовых губ.
– Хорошо. А теперь позволь мне привести тебя в порядок, а затем ложись со мной в эту кровать. Сегодня я больше не отпущу тебя.
И никогда.
Она ласково трется своим носом о мой.
– Мне нравится этот план.