Счастливый удар

глава 21

Ава
Мы с Морган сидим на третьем ряду ото льда, и хотя я не знаю, как она умудрилась достать эти места утром в день игры, билеты на которую распроданы, но я счастлива, что у нее получилось.
Так близко ко льду я сидела только с папой, когда была подростком. И тогда у меня точно не было парня, который подмигивает мне и посылает воздушные поцелуи всякий раз, когда проезжает мимо.
Сегодняшнее внимание Оукли ко мне привлекает чужие взгляды, но я изо всех сил стараюсь игнорировать приглушенные сплетни. Мне никогда не нравилось быть в центре внимания, но впервые с тех пор, как отношения с моим звездным хоккеистом стали серьезнее, я начинаю понимать, что, скорее всего, больше не смогу этого избегать.
Когда приходит время для последней разминки Оукли, я встаю спиной к нему, чтобы он видел имя, написанное на свитере, который свободно висит на моих плечах. Гордой улыбки, которая загорается на его лице, достаточно, чтобы я смело послала ему поцелуй, провоцирующий шквал шепотков вокруг меня.
Все мое тело явственно полыхает, когда я падаю на свое место и слегка прикрываю лицо ладонью.
– О боже! Ты видела его пресс, когда он поднял свитер? Кажется, мне нужен веер, – раздается голос позади.
Будучи любопытной, я без колебаний прислушиваюсь к девчачьему хихиканью.
– Ох, это уже слишком. Тайлер Бейтман слишком взрослый для тебя.
Второй голос гораздо старше первого и заставляет меня повернуть голову в поисках двух таинственных дам.
Через два ряда от нас я замечаю женщину, которой на вид сорок с чем-то. Она удобно сидит рядом с гораздо более юной, почти точной своей копией. Обе красивы, с голубыми глазами и светлыми волосами, за которые девушки вроде Морган платят парикмахерам сотни долларов.
У девушки самые длинные ресницы, которые я видела, маленький носик, идеально подходящий ее лицу, и изящные острые скулы. На обеих одинаковые свитера «Сэйнтс», хотя со своего места я не вижу, за кого они болеют.
– Да ладно, мам. То, что у меня есть парень, не значит, что мне нельзя смотреть на другого красавчика.
– Где я ошиблась с тобой? – вздыхает ее мать, но это не раздраженный вздох, а счастливый. От этого мое сердце сжимается. Боясь, что меня поймают за подслушиванием, я отворачиваюсь обратно. Однако не успеваю, и женщина обращается ко мне.
– Ох, дорогуша, извините за манеры моей дочери. Надеюсь, мы вам не помешали, – говорит она, сурово глядя на дочь, которая теперь переписывается с кем-то, совершенно не обращая внимания на окружающих.
– Нет-нет! Не помешали. Я просто искала… своих друзей! Они еще не пришли, – неловко бормочу я.
– Что ж, надеюсь, они скоро придут. Игра вот-вот начнется. Мы сами приехали всего несколько минут назад. Ненавижу пропускать разминку! Кстати, я Энн.
Ее материнский тон греет мне сердце, и я не могу удержаться от улыбки.
– Я Ава. Приятно познакомиться.
В глазах Энн мелькает что-то похожее на узнавание, но она не успевает ничего сказать, как ее перебивает дочка:
– Мам, прекрати пугать местных.
Девушка убирает телефон и смотрит на меня. На ее лице мелькает такое же выражение, и меня мутит от нервов. Девушка моргает, и ее взгляд становится обычным.
– Простите ее. Она редко выбирается куда-либо. Я…
– Ава, игра сейчас начнется. Скажи своим новым друзьям, что увидишься с ними в другой раз, – упрекает Морган.
Огни вокруг гаснут, и я говорю:
– Надеюсь, вы получите удовольствие от игры. Приятно было познакомиться с вами обеими.
* * *
Это случается в середине второго периода.
Толпа орет так громко, что мне хочется заткнуть уши, когда Оукли получает шайбу и покидает свою зону. Он на полной скорости скользит по льду, обходя всех соперников с уверенностью, которую я видела только у него.
Я замечаю игрока раньше него. Все происходит будто в замедленной съемке.
У Оукли нет шансов затормозить, когда он поворачивает голову и получает удар сбоку. Он ехал слишком быстро, и когда он летит по льду, я перестаю дышать. Он слишком сосредоточился на пути к воротам и не видел защитника, пока не стало слишком поздно.
С бешено колотящимся сердцем я встаю и смотрю, как его плечо врезается в лед, после чего Оукли лежит без движения. Впервые за вечер толпа замолкает.
На лед выбегает врач команды с носилками и маленьким красным чемоданчиком и загораживает от меня Оукли. У меня трясутся руки, пока я пытаюсь пройти мимо стоящих перед нами фанатов. Я даже не замечаю, что Морган держит меня за руку, пока она не тащит меня сквозь десятки тел. Когда мы наконец выходим на свободное место, я вскидываю руки ко рту, заглушая вскрик.
Оукли лежит на спине, зажимая правое плечо и скривившись от боли, но хотя бы двигается. Он кричит на судью, изо рта брызгает кровь и капает на лед вокруг лужицы возле его головы.
Врач стоит на коленях рядом с Оукли и безуспешно пытается помочь ему сесть.
Морган выкрикивает мое имя, и я отрываю глаза от Оукли. Она показывает на завязавшуюся на площадке драку.
Тайлер держит травмировавшего Оукли игрока за горло и раз за разом бьет. Он сбивает с соперника шлем и коньком отбрасывает его в сторону. Остальные судьи лихорадочно пытаются оторвать Тайлера, но он не останавливается.
Я слышу, как судья произносит «удаление» и «дисквалификация», но, похоже, Тайлер его не слышит.
– Какого черта происходит? – кричит светловолосая девушка, но ей никто не отвечает.
Адам кричит, чтобы привлечь внимание Тайлера, и каким-то чудом Тайлер отпускает соперника так быстро, будто обжегся. Не глядя больше ни на кого, он резко разворачивается и покидает лед.
К тому времени как я поворачиваюсь в ту сторону, где упал Оукли, его там уже нет. На его месте только ярко-красная лужица. У меня сосет под ложечкой.
– Иди, Ава. Он будет в медкабинете. Хочешь, я тебя провожу? – Морган растирает ладонями мои руки.
– Нет, я в порядке, – бормочу я и, развернувшись, оставляю ее там.
Расставив локти я начинаю проталкиваться сквозь толпу, не заботясь о том, что раздражаю кого-то и они ругаются на меня. Я миную трибуны и уже готова пересечь большое открытое пространство с лотками, когда меня кто-то хватает.
Это так неожиданно, что я чуть не спотыкаюсь, когда вокруг моего запястья смыкаются костлявые пальцы и дергают к круглому, невысокому телу.
– Эй! Что происходит? Ты подружка Оукли Хаттона, верно? Я видел тебя на фотках, – говорит незнакомец, брызгая слюной. Я не понимаю, он злится или ему любопытно.
– Отпусти меня, – велю я, изо всех сил стараясь, чтобы мой голос не дрожал от страха, пробирающего до костей.
– Отведи меня к нему. У меня есть вопросы для газеты.
Он сжимает крепче, когда я пытаюсь отнять руку.
– Пусти. Меня.
Мужчина скалит зубы, и я проглатываю скулеж, когда его хватка становится болезненной.
– Отведи меня к нему. Это поможет мне получить давно назревшее повышение.
– Единственное, что ты получишь, так хватая ее, это сломанный к хренам позвоночник.
Темно-карие, почти черные глаза встречаются с моими поверх плеча незнакомца, и я почти плачу от затопившего меня облегчения. Челюсти Тайлера сжаты так сильно, что, я уверена, болят, когда он встает между мной и незнакомцем и сжимает удерживающую меня руку так крепко, что незнакомец вскрикивает.
Мое освободившееся запястье пульсирует. В два огромных шага я оказываюсь за спиной Тайлера и глотаю воздух, стараясь забыть, что это вообще произошло.
– Тайлер Бейтман! Расскажешь мне, что там случилось? У тебя разбиты костяшки.
– Разбиты или нет, но если ты не свалишь обратно в клоаку, из которой появился, то я сделаю с тобой то же, что с Салливаном, – рявкает Тайлер.
– Всего один комментарий, – умоляет мужчина, явно наплевав на угрозу Тайлера.
– Идем, – тихо говорю я. Каким-то образом Тайлер напрягается еще больше. – Нельзя, чтобы тебя видели здесь таким, и команде не нужны плохие публикации из-за того, что ты побил какого-то мерзкого журналиста.
Он лишь резко кивает. Я выхожу из-за его спины и позволяю увести меня прочь от журналиста. Только увидев татуировку с окровавленным сердцем на его бедре, я понимаю, что он полуголый.
Тайлер мрачно посмеивается, как будто почувствовав точный момент, когда я заметила нехватку одежды на нем.
– У меня был выбор одеваться или найти тебя и отвести к Оукли. Он грозился лично пойти за тобой, но врач вправил его плечо до того, как он успел это исполнить.
– Он в порядке?
– Будет. Тот урод хорошо его задел.
– А ты? Ты в порядке? Ты разбил кулаки?
Он поднимает правую руку, и я с силой выдыхаю.
– Да. Не в первый раз и не в последний. Оно того стоило.
Я останавливаюсь и, как только он повторяет за мной, обнимаю его. Он неподвижен как статуя, когда я обвиваю руками его талию и прижимаюсь щекой к груди. Дружеские объятия выходят весьма неловкими, вероятно потому, что Тайлер не особо общительный, не говоря уже об объятиях.
Однако чрез несколько секунд он расслабляется и обнимает своими мощными руками мои плечи. Он подается мне навстречу, и я улыбаюсь.
– Спасибо. За то, что вступился за Оукли, но еще за то, что прогнал того парня.
– Ерунда, – нарушает тишину его хриплый голос.
Он отстраняется от меня и опускает глаза на распухшее месиво, бывшее когда-то его костяшками.
– Идем. Оукли, наверное, сводит всех с ума.
Оставшуюся часть пути мы не разговариваем, и я не успеваю оглянуться, как мы останавливаемся перед белой дверью со словом «врач», нанесенным жирными красными буквами.
– Я тебя оставлю. Просто входи. Уверен, тебя ждут.
Я смеюсь. Тайлер кивает и разворачивается, чтобы вернуться в раздевалку, но останавливается и смущенно смотрит по сторонам.
– И спасибо. За… объятие… Я не знал, как мне это было нужно, пока… ну, ты поняла.
Он покачивается на пальцах, готовый сбежать в любой момент.
– Тебе не обязательно благодарить меня, Тайлер. Мы друзья, а это то, как поступают друзья. Тебе не обязательно все время держать чувства в себе.
Я коротко ободряюще улыбаюсь ему. Он отвечает улыбкой, кивает и, снова развернувшись, уходит.
Собрав всю свою уверенность, я открываю дверь и вхожу в кабинет. Меня сразу же встречает запах дезинфектора, и я морщу нос.
Оукли сидит на импровизированной больничной койке в центре помещения, хмуро глядя в стену. С него сняли свитер и экипировку и заменили их на повязку вокруг плеча и пакет со льдом на пояснице. На его лице пятна крови, и меня передергивает от воспоминания о кровавой луже на льду.
Я резко втягиваю воздух, привлекая его внимание. Стоит нашим глазам встретиться, как я начинаю сбивчиво тараторить:
– Ты в порядке? Какого черта там случилось? Меня чуть инфаркт не хватил, пока ты лежал там без движения!
Он беззаботно смеется, сверкая зубами. Я свирепо зыркаю на его несерьезность. Ситуация не смешная.
– Это не смешно. Ты в повязке!
Я показываю пальцем на его травмированное плечо.
– Ава, я хотел бы познакомить тебя с моими мамой и сестрой, Энн и Грейси, – говорит Оукли, пряча улыбку в кулаке.
Я застываю. Что?
– Вот это да! Так прекрасно снова тебя увидеть. У нас не было времени поболтать, не то чтобы как следует представиться.
Я медленно поворачиваю голову и вижу на двух стульях у стены маму с дочкой, которых встретила раньше.
Охренеть. Только не это. По шее ползет жар, когда я сверхнеловко машу им рукой.
Грейси прыскает, а Энн вскакивает с места, чтобы поприветствовать меня. Она подбегает ко мне и притягивает в объятия, на которые я настороженно отвечаю.
Энн пахнет мятой и свежим бельем, напоминая мне Лили. По телу растекается тепло, и я расслабляюсь. За спиной Энн на нас таращится Оукли в явном замешательстве.
– Я же не терял сознания? Откуда вы уже знаете друг друга?
– Вполне мог бы. Как ты не увидел того парня? – выговаривает ему Грейси.
Он показывает сестре средний палец.
– Я его увидел. Просто на несколько секунд позже, чем надо.
– Не начинайте, вы двое. Я только что наблюдала, как моего сына просто вынесли. Последнее, что мне нужно, это еще больше стресса.
– Вынесли? – морщится Оукли. – Кто научил тебя так говорить?
– Я, – заявляет Грейси.
– Ну, перестань. Звучит странненько.
– Нет, спасибо. Мне нравится, что мама становится более продвинутой.
Оукли морщит нос:
– Более продвинутой?
– Прекрати вести себя как козел.
Энн стонет.
– Можем мы, пожалуйста, не сбиваться с темы. Ты спрашивал, как мы познакомились с твоей Авой.
Взгляд Оукли смягчается, когда он снова смотрит на меня.
– Точно.
– Твоя сестра шумела на трибунах и привлекла внимание Авы. Мы едва успели поболтать, как началась игра. Мне потребовалась минута, но я узнала ее по фотографиям, которые есть в Сети, – объясняет Энн.
Я краснею. Ох.
– Я просто говорила маме, какой Тайлер горячий. Не то чтобы я кричала во всеуслышание, – добавляет Грейси.
Оукли сердито смотрит на сестру:
– Тайлер не горячий. Он слишком взрослый для тебя.
– Сейчас, может, и слишком взрослый. Мы можем пересмотреть это через два года.
Грейси смелая, это очевидно, поскольку продолжает бодаться со своим гиперопекающим братом. Честно говоря, я не думаю, что Оукли стоит переживать насчет Тайлера. Я мало что знаю о его вкусах, кроме того, что он не любитель ходить на свидания, но сомневаюсь, что ему нравятся несовершеннолетние девочки.
– Тебе надо в больницу, чтобы осмотрел врач? – выпаливаю я.
Оукли признательно улыбается мне за вмешательство и протягивает здоровую руку, как будто ждет объятий. Я качаю головой, опасаясь демонстрировать чувства на глазах у его семьи, с которой только что познакомилась, но он лишь закатывает глаза и, встав с койки, идет ко мне.
– У меня все тело болит, Ава. Не заставляй меня умолять, – шепчет он, когда встает прямо передо мной.
Очевидно, это все, что требуется, чтобы я передумала, потому что в следующую секунду я шагаю прямиком к нему и обнимаю за талию. Он может держать меня только одной рукой, но это неважно. Его прикосновение – это утешение, которого мне так не хватало, хоть я и не знала.
– Оукли, мы прогуляемся, пока ты не будешь готов, – мягко говорит Энн, после чего шаги удаляются в сторону двери и та со щелчком закрывается.
– Наконец-то. – Оукли тяжело вздыхает и отстраняется от меня. – Я не хотел просить их выйти, но ждал этого с тех пор, как ты вошла.
Я открываю рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, когда он прижимается к моим губам и стонет низко и тихо. Вибрация его стона пробивает меня от губ до пальцев на ногах.
Через несколько мгновений я отстраняюсь. Губы Оукли тянутся вслед за мной. Если бы не его рука, зажатая между нами, у его груди, может, я бы позволила ему целовать меня дальше. Но сейчас мое беспокойство за него слишком ярко выражено.
– Ты так и не ответил, когда я спросила, что там произошло. Какой диагноз? Тебе нужно в больницу?
Вид у него усталый и больной. Оукли тянет меня к стульям у стены и, сев, хлопает себя по бедрам. С легкой нерешительностью я сажусь на него как можно ближе к коленям. Он крепко обнимает меня здоровой рукой и кладет подбородок мне на плечо.
– Не переживай насчет моей боли, Ава. Врач быстро дал мне обезболивающее. У меня ушиб копчика и вывих ключицы. Я бы обошелся без прикушенного во время падения языка, но ничего серьезного. Я везунчик.
Я киваю.
– Надолго ты выбыл?
– Если выздоровление пойдет хорошо, три или четыре недели.
– Значит, ты снова будешь играть после рождественских праздников.
– Угу. Такая цель. Мне все равно надо поехать в больницу, чтобы сделать рентген и удостовериться, что больше нет никаких травм, но врач был вполне уверен, что это вывих, – бормочет он, скользнув большим пальцем под мой свитер и ведя вдоль пояса моих штанов.
– Нам стоит ехать, пока ты не уснул на этом стуле.
– Ты поедешь? – тихо спрашивает он, прижимаясь щекой к моему уху.
– Да. Кто еще проследит, чтобы ты не затеял еще один спор с сестрой?
Его смех не более чем вялое урчание, и я испытываю облегчение, когда дверь осторожно открывается и заглядывает Энн. На ее лице мелькает восторг от увиденного, и она улыбается мне.
– Готов? – спрашивает она.
Оукли не отвечает, и мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что его рубит. Я хлопаю его по бедру.
– Да. Он готов.