Мой муж-злодей

Глава 15

Чонгук все еще прокручивал наиболее запоминающиеся фразы из трактата святого Якова. Ради штудирования его весьма заунывного жизнеописания, напичканного раздражающими нравоучениями, ему пришлось отложить работу над амулетом. Впрочем, это почти не вызвало внутреннего сопротивления. Во-первых, работа и без того стопорилась, а во-вторых, ему безумно хотелось узнать что-нибудь о людях, угодивших в другой мир.
О людях, похожих на Лису.
Он покатал это имя на языке, словно дегустируя дорогое вино — пытался уловить все оттенки вкуса. Короткое, лаконичное, оно отдавало терпкостью и подходило его жене лучше благородного, но такого бледного «Лалиса».
Лакей услужливо распахнул перед ним дверь в малую гостиную, откуда было так удобно переходить в столовую. Напротив друг друга сидели Вону и Лиса. На столе между ними лежала колода карт.
— Словом, отец ничего не хочет слышать о поэзии.
— Я его понимаю, — охотно согласилась Лиса, не отрываясь от своих карт. — Повышаю ставку.
— Что? Ах да… Где вы научились играть в покер?
— Не отвлекайтесь, — напомнила Лиса. — Вы как раз рассказывали о том, как ваш отец сжег ту поэму на пяти листах о закате солнца…
— Восходе!
— Простите, перепутала. Но ведь оно все рядом.
— Согласен. — В голосе Вону не было ни капли обиды. — Так вот, отец…
Лиса подняла взгляд от карт и заметила Чонгука.
— Что ж, в другой раз доиграем, — решила она и одним быстрым изящным жестом смела карты со стола.
Вону возмущенно выдохнул, а затем тоже увидел Чонгука и поднялся на ноги.
— Добрый вечер, милорд.
— Добрый, — откликнулся Чонгук, думая о Лисе.
Теперь, зная ее тайну, он искренне недоумевал, как мог посчитать ее Лалисоц. В ней не было ничего от надменной пафосной принцессы. Лиса иначе двигалась, говорила, даже улыбалась. Ее привычка, усмехаясь, приподнимать уголок губ и обнажать кусочек переднего зуба, нравилась ему до странной теплоты в груди.
— Леди Лалиса, ужин подан, — тактично намекнул дворецкий.
— Благодарю, — откликнулась она.
Чонгук мимоходом отметил, что в подобного рода делах дворецкий теперь обращается не к нему, а к его жене, как к хозяйке дома. Признаться, Чонгук не имел ничего против.
Подойдя ближе, он протянул руку, и Лиса после недолгой заминки оперлась на его ладонь и встала с резного диванчика. Рука об руку они направились в столовую. Вону не отставал.
Повар, как и обещала Лиса, расстарался на славу. Такого обилия блюд Чонгук не помнил уже давно. Впрочем, он уже много лет игнорировал ужины.
Лиса поймала его благодарный взгляд и многозначительно склонила голову. Мол, не стоит.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая лишь короткими, ничего не значащими фразами и едва слышным скрипом столовых приборов о фарфоровые тарелки. Видимо, не только Чонгук был голоден.
— Лалиса, кто научил вас премудростям карточной игры? — поинтересовался Вону после того, как они расправились с горячим. — Я не знал, что вы умеете так хорошо блефовать!
Чонгук покосился на Лису, сидящую по правую руку от него. Место слева занял их венценосный гость, который, кажется, насытился и теперь жаждал светской беседы. У стены застыли двое лакеев, зорко бдящие за тем, чтобы в фужерах было налито вино и вода.
— Кто научил уже неважно, — аккуратно разрезая тушеное мясо на маленькие кусочки, сказала Лиса. — Главное, что результат стоил потраченного времени.
Чонгук усмехнулся, оценив завуалированность ответа. Видимо, в ее мире все устроено иначе, чем в этом. Лиса с легкостью выигрывала в чисто мужской забаве — покере, но с трудом принимала простые знаки внимания — поданная рука или пододвинутый стул вызывали у нее некоторую заминку, словно ей приходилось напоминать себе, что это нормально.
— Определенно, — с восхищением поддакнул Вону. — Вы оказались способной ученицей!
Вряд ли принц вкладывал какой-то особый смысл в дежурный, по сути, комплимент, но Чонгук все равно ощутил укол раздражения и поморщился. Пришлось напомнить себе, что Лису ничего, совершенно ничего не связывает с Вону. Ее свободолюбивая сильная натура никогда бы не взглянула в сторону столь… поэтично-возвышенного создания, каким был наследный принц Ристонии. В отличие от Лалисы.
— Не будем обо мне, — словно подслушав его мысли, попросила Лиса и сменила тему: — Давайте лучше поговорим о вас, Ваше Высочество. Декларируемая вами поэма произвела на меня незабываемое впечатление.
— Правда? — искренне обрадовался тот. — Вам понравилось?
— О! Я запомню ее на всю жизнь, — заверила она.
Чонгук усмехнулся. Он заметил иронию в голосе Лисы. Судя по тем формулировкам, что она выбирала, поэма ее действительно впечатлила, но не в том ключе, на который рассчитывал принц.
— А отец считает, что творчество отнимает у меня слишком много времени, — с грустью проговорил Вону. — Его это не волновало до тех пор, пока Гарри не отказался от престола.
— Вот как? — вставил Чонгук, просто чтобы напомнить о своем присутствии.
Его немного нервировало, что Вону разговаривает исключительно с Лисой, но он понимал причину такого поведения: принц старался игнорировать темные эманации и то чувство враждебности, что они порождали. А для этого ему приходилось игнорировать и его, Чонгука.
Неприятно, но не смертельно. Так делали многие. Даже странно, что в этот раз его это царапнуло.
— Да, — не глядя на него, подтвердил Вону. — Долгое время я был своей семье чем-то вроде…
Он замялся, подыскивая нужное слово, и ему помогла Лиса:
— Запасного варианта, — подсказала она.
— Точно! — с облегчением выдохнул Вону. — Все внимание родителей было посвящено моему брату, ведь именно он должен был стать следующим королем. А я … Меня это даже устраивало: я имел столько свободы, сколько мне требовалось. Никто не переживал, что мне плохо даются точные науки и дипломатия. Предполагалась, что моя жизнь будет скучна и предсказуема, и в ней точно не найдется места чему-то великому вроде коронации и…  того, что за ней следует.
Чонгук отметил, что Лиса перестала жевать и, отложив нож и вилку, с сочувствием смотрела на Вону.
— Вам необязательно оправдывать родительские ожидания, — негромко сказала она. — Амбиции родителей в отношении детей — это проблемы родителей.
— Что-что?
Вону, кажется, не понял ни слова, а вот Чонгук наоборот заинтересованно поднял голову.
— Ну знаете, — Лиса неопределенно взмахнула рукой в воздухе, — все эти банальные советы вроде того, что нужно слушать свое сердце, а не окружающих… Они, в общем-то, работают.
Вону пожевал губами, что-то обдумывая.
— По-вашему, если я хочу быть поэтом, я должен им стать? А как же долг перед страной?
— А вы что, у кого-то занимали?
Вону пораженно моргнул. Чонгук изучающе смотрел на Лису. Внутренняя убежденность нашла отражение на ее лице — сапфировые глаза ярко блестели, а пухлые губы сжались в одну прямую линию.
— Нет, я… Конечно, нет. — Вону явно стушевался. Его растерянный взгляд метнулся от Лисы к нему, Чонгуку. — Рассудите нас! Что бы вы выбрали в этой ситуации: честь и долг или личное счастье?
Лиса чуть склонила голову, ожидая его ответ.
— Я бы выбрал себя. — Чонгук пожал плечами. — Понятие чести слишком тяжелое и увесистое. Повесишь такое ярмо на шею и камнем пойдешь на дно.
Вону опустил глаза и буркнул что-то вроде «ну да, нашел, у кого спрашивать».
— Не понимаю, как вы, Лалиса, можете так рассуждать, — после паузы все-таки сказал он. — Вас же воспитывали так же, как и меня: в уважении к традициям и трепете перед благородством.
— Обожаю психологические уловки и манипуляции, — с усмешкой ответила Лиса. — Ох уж эти словесные игры, напоминающие охоту на кабана! Только в ходе таких высокодуховных забав кабан сам загоняет себя в сети и идет, как послушный бычок, на веревке за охотником.
Чонгук едва удержался от того, чтобы не зааплодировать. На Вону было жалко смотреть: мокрый мышонок на месте, где должен был восседать лев. Судя по напряжению за спиной, лакеи тоже не ожидали подобных слов от принцессы. Это ему, проклятому некроманту, пристало рассуждать так грязно и практично, а Лалиса должна была быть на стороне будущего короля.
Как хорошо, что он женился на Лисе, а не на Лалисе. Нужно будет непременно поставить свечку в храме Заступницы.
Впервые в голове Чонгука пронеслась мысль, что они с Лисой похожи. Кто-нибудь бы сказал, два сапога пара.
— И что же, — мрачно проговорил Вону, — по-вашему, я должен бросить свой народ и тоже отречься от трона, чтобы где-то у моря писать стихи?
Его голос чуть дрогнул в конце фразы. Кажется, ему понравилась эта мысль.
Ответ Лисы удивил Чонгука.
— Как вас из крайности в крайность бросает, — пробормотала она и добавила уже громче: — Найдите того, кому можно доверить управление страной — советника или… жену. А сами занимайтесь тем, что приносит вам счастье.
— Довериться советнику?
— Или жене, — с нажимом повторила Лиса.
Чонгук невольно восхитился тому, как изящно она подвела принца к этому решению. В памяти всплыли те немногочисленные сцены с Айрин, свидетелем которых ему доводилось быть. Пожалуй, духа и амбиций младшей дочери Хосока не занимать. Та и правда могла сыграть роль серого кардинала за спиной мужа.
Интересно, что руководило Лисой , когда она сделала это предложение? Неужели она и правда искренне хотела помочь Вону, а заодно и Айрин?
Слуги подали второе, и разговор утих. Вону, поначалу мрачный, к десерту значительно повеселел. Чонгук философски возвел глаза к небу: эти принцы как дети. Моментально утешаются сладким.
Видимо, бисквитный торт окончательно примирил Вону с действительностью, потому что он даже перестал делать вид, что не замечает Чонгука.
— Я так благодарен вам за то, что вы меня приютили, милорд, — сказал Вону. — Обещаю, как только окажусь во дворце, вышлю вам рукопись Иона II.
— Да, не хотелось бы, чтобы вы об этом забыли, — согласился Чонгук.
И мысленно добавил, что только обещанное вознаграждение и примиряет его с принцем под своей крышей.
Вону, видимо, посчитал эту тему более безопасной, чем предыдущая, поэтому с воодушевлением продолжил:
—  Я восхищаюсь вашим благородством. Вы впустили меня к себе в дом после всего того, что было между нами с Лалисоц.
Лиса, как раз сделавшая глоток воды из хрустального фужера, поперхнулась и закашляла. Судя по ерзанью на стуле и раздавшемуся ойканью из уст принца, она пихнула того ногой.
Чонгук сощурился.
— Продолжайте-продолжайте, — поощрительно проговорил он. — Я весь во внимании.
Вону метнул взгляд на мрачную Лису и, покрывшись румянцем, попытался исправиться:
— Впрочем, ведь между нами не было ничего такого. Поцелуй истинный любви не сработал!
Чонгук так сильно сжал вилку, что, казалось, еще немного и серебряная ножка не выдержит и сломается.
— Вот как? — холодно уточнил он. — И когда же вы успели опробовать поцелуй истинный любви?
— Ну… — Вону явно смутился. — Буквально сегодня утром, когда я пробрался на ваши земли.
Лиса выдохнула «твою ж!..» и спрятала лицо в ладонях, будто ей стало безмерно стыдно.
Впрочем, вряд ли за себя.
— Прекрасно, — разозлившись, бросил Чонгук с ледяной вежливостью, лишь разжигающей пылающий внутри него пожар чувств. — И вам не приходило в голову, что целовать чужую жену несколько… даже не знаю… неприлично?
Он с трудом проглотил другое рвущееся с языка слово — более хлесткое и резкое.
Вону открыл рот, помолчал, а потом выдавил с видом провинившегося щенка, которого хозяин отругал за погрызенный тапок.
— Мне очень жаль, милорд… Но это не то, чем кажется! Я вовсе не хотел никого оскорбить.
— Аминь! — пробормотала Лиса.
Раздвинув пальцы, она сквозь щелочку изучала Вону. В ее взгляде раздражение смешивалось с жалостью и пониманием. Так иногда смотрят на несмышленых детей, устроивших беспорядок в комнате: кричать бессмысленно, но очень хочется.
И все равно ее вид никак не унял того нарыва, который вскрыли слова принца. Подумать только, всего минуту назад он, Чонгук, на полном серьезе рассуждал о том, что Лису никогда бы не привлек слащавый венценосный сноб.
Чонгук окинул соперника оценивающим взглядом: высок, тонок, красив. Белокурые волосы, светлые глаза… Все в лучших традициях романтических баллад, которые слагали придворные барды. Они, конечно, делали это за деньги, но, к своей чести, хотя бы здесь не сильно грешили против истины: принц и правда обладал привлекательной внешностью.
Неожиданно мысли Чонгука свернули совершенно в другом направлении. Возможно, ему только показалось, что Лиса испытывает к нему симпатию? Во время разговора с Айрин она повела себя странно, будто бы даже ревниво, но учитывая ее иноземное происхождение… Кто знает, насколько ложные выводы он мог сделать, основываясь на вольной интерпретации фактов?
— Прошу меня простить, — бросив льняную салфетку на стол, процедил Чонгук. — Я потерял аппетит.
— Милорд… — жалобно протянул Вону.
— Ой, лучше молчи! — угрожающе прошипела Лиса. — В следующий раз я введу квоту на твои монологи. Будешь каждое слово сверять со мной!
Чонгук снова мельком отметил незнакомый термин, но это не заставило его остановиться. Широким шагом он покинул столовую, словно поле боя.
Того самого боя, который в этот раз он проиграл.