Я делаю вид: Предательство. Ⅱ

19 глава

Апрель. За 10 месяцев до настоящего времени

Решение стать женой Деда далось мне спокойно – словно я рождена была для этого экземпляра. Наверное даже – для этого меня и родили. Женщина для статуса. Безупречные манеры, грамотная речь в обществе, вкус в одежде, правильное питание, уход за собой, бесконечная радость на лице – это мое. В этом я как рыба в воде.

Владимир нещадно одаривал меня комплиментами, мы посетили не только театр, а еще и пару музеев и филармонию.

Никаких физических посягательств – максимум, элегантный поцелуй руки на прощание. Хотелось бы верить, что так оно и будет всегда, а не по причине пока что еще моего несовершеннолетия.

Потому что близость с ним – мне даже в страшных снах не снилась. Я потом каждую следующую встречу приглядывалась к нему и мысленно выдыхала – да нет, слишком стар.

Будущий свой дом я еще не видела – это отдавало дурным вкусом и чем-то отвратительным – звать меня туда, пока я еще школьница. Владимир тоже это понимал, а может, ему было просто все равно. Но фотографии показал – двухэтажный белый особняк в элитном пригородном поселке. Я знала это место – там раньше жила моя Карина, к которой я ездила с ночевками. Но чаще – прикрывалась ими. Сразу накатили воспоминания о том, как мы переодевались в клинике и убегали к «Воронам». Я еще тогда отрывалась на их концертах – как давно это было, кажется. И в то же время – совсем недавно.

Бегущий из дома подросток, чтоб послэмиться под рок-музыку – и уже совсем скоро – жена.

Нет, Владимир действительно казался неплохой партией – интеллигентен и вежлив, ну и богат. Он просто обожал говорить о себе – о работе, о бизнесе, о студенческих годах, о детстве. «Когда я был молод», – и понеслось. Порой уносилось к временам его первой жены-ровесницы. Вот о ней он говорил с особым придыханием, даже виделся блеск в уже подернутых пеленой мутных глазах.

Она скончалась от инсульта, а может, от старости – но для него она была еще жива в воспоминаниях.

Ее он любил.

Мои чувства его благо не интересовали, меня это радовало. И вообще возникало ощущение, что Деду самому некомфортно со мной и вообще от нашего будущего. Но, видимо, слишком был подвержен мнению общества – «одинокий старик – это списано». С молодой женой – еще бодрячок.