Сойка, улетай!

Глава тринадцатая

Когда-то у отца Френка была своя голубятня. Большая, красивая голубятня с тьмой-тьмущей красивых голубей. Голуби были и простыми, и породистыми, купленными на специальных рынках и у заводчиков — всякими, но всех их объединяли инстинкты, которые много раз удивляли Френка МакДонафа, когда он был ещё мальчишкой.

Однажды он узнал, что голубка неспособна откладывать яйца в одиночестве. Если другие голуби были рядом, это запросто — но если никого, у неё просто не работали яичники. Тогда отец ставил напротив голубки зеркало, если прятал её дома, и всё было в порядке.

Френка всегда интересовали животные. С раннего детства он много читал о них. Рос на ферме, не такой зажиточной, как его собственная, и наблюдал за всеми тварями Божьими, которые существовали с ним по соседству. Из энциклопедии, которую ему дал школьный учитель, однажды он узнал, что личинки насекомых абсолютно безмолвны, а потому общаются с родителями с помощью особых химических сигналов. Земляные клопы чувствуют «запах тревоги», издаваемый чадами, и спешат к ним на помощь. А куропатки и тетерева, пока высиживают птенцов, не пахнут, наоборот, совсем ничем: даже добрый охотничий пёс не сможет в это время вынюхать ни одну такую птицу.

Сойки, как хорошо знал Френк, создают себе пару на всю жизнь. Яйца у них маленькие, похожие на тёмно-зелёные крапчатые камушки. Когда Френку было двенадцать, он раз наткнулся на гнездо соек. Его друг палкой шутки ради задел гнездо и перевернул, но сойки на том же месте к концу весны устроили себе новое, и там тоже были яйца. Френк не стал говорить ничего об этом тому мальчишке. Ему было жалко гнезда.

Может быть, он почуял что-то недоброе в тот вечер, как индеец Сойка вышел из форда модели Т, или как Дакота и Джош решились сбежать, или в тот момент, как они сговорились действовать сообща и исчезнуть из жизни Френка втроём. Почуял совсем как земляной клоп. Как птица, поняв, что птенцы выпали из гнезда. Что-то там, в баре в Ред Клауд, кольнуло его выше сердца, и он отставил в сторону тяжёлый бокал из толстого стекла, полный пива, где даже не сдул белую шапку. Он замер, глядя поверх плеча усатого невесёлого бармена, и даже не слышал, что ему говорил Лейн.

А тот рассказывал какую-то уморительную историю: человек пять с неё ухахатывалось, держась за бока. Даже Кифер улыбался себе в чёрную щётку густых усов, попивая виски.