Сойка, улетай!

Глава одиннадцатая

— Ты какой-то хмурый, Сойка, — шепнул Джек, чтобы не разбудить мужчин с других коек. Все много работали, все очень устали — усталость здесь уважали.

Во временном общежитии, куда разместили всех работников, нанятых для скорейшего строительства дорогого универмага, было темно и тихо, и в два узких окошка, проколупленных в тонких стенах на самом верху, почти у крыши, видно было кусочек зимнего неба и падающий снег.

Сойка поморщился, глядя в потолок и положив под затылок руки, скреплённые в замок. Он всё дышал и не мог надышаться: в груди что-то ломило, полевее середины, и кололо, как иглой. Сойка поворочался. Он сколько уже дней не мог уснуть, долго пялясь перед собой в темноту? С самого отъезда Дакоты... Выходит, два месяца почти. Да. Почти два.

Столько дней, полных странной, смутной тревоги. Столько бессонных ночей. Он понимал, отчего тревога эта накатывала, как ветер на волнующуюся траву — Дакота там была одна с этим ублюдком МакДонафом, с этим кхийондакобель (омаха), охочим до собственной дочери — пропащий он был, значит, человек, и мог сотворить всё что угодно. Он как бешеный. Таких, как он, казнили у омаха. Сойка крепко зажмурился и снова открыл глаза, так резко, что перед ними в темноте поплыли цветные круги.

— Эй, эй! — Джек привстал с койки и дёрнул Сойку за свешенную ногу. Тот сердито поднялся на локте. — Ну чего ты, м? Чего молчишь?

— Отстань и спи.

— Э, нет, — Джек был упрям, если хотел, и нахмурился. — Говори.

Вдруг кто-то в темноте ожил и хрипло шепнул:

— Красножопые, хорош языками чесать! Спать охота.

— Вот-вот! — вторили с другого угла.

Сойка поджал губы, Джек равнодушно пожал плечами и снова дёрнул его за пятку.

— Плевать на них. Ну-ка, выйдем.

Джек первым подался на улицу, не освещаемую фонарями, но залитую мягким лунным светом. И стройка, которую приостановил ранний в этом году снег, так некстати выпавший неделю назад, и коньки крыш, и силуэты домов, и деревья, и мостовая — всё казалось зыбким и замершим, точно весь мир затаил дыхание для Джека и Сойки, желая подслушать, о чём они будут говорить. Сырыми крупными хлопьями валил снег. Волосы у Джека быстро намокли, он запахнул на груди куртку и посмотрел на открывшуюся дверь: оттуда вышел Сойка, в дублёнке на голое тело, в тонких штанах, босой — только сунул ноги прямо так в худые рыжие ботинки, даже шнурки не завязал.