Дело осьминога

Глава девятнадцатая - Откровение.

   21 января, 2028 год
   Город Фукуока, район Тюо-ку
   Сатоши гордо шагал по улице за помощью, которую передал дворецкий. Почему гордо? Он оделся в форму моряка, что красиво смотрелась на теле и званием похвастаться хотелось, хоть и простые гражданские, наверняка, в них не разбирались. И всё же Схикуретто любил себя в этом наряде.
   На другой стороне дороги расположен чайный магазин. Оттуда вышел подозрительный покупатель, за ним продавец в чёрной одежде. Клиент странный тип — сутулый, грязный, дёрганный, резкий и вспыльчивый, пугливо смотрел по сторонам и дерзко, напряжённо чесал красный, мокрый нос. На нём испачканные широкие джинсы, рваная футболка, грязная куртка, разные модели кед, бандана и кепка на голове. Такой молодой, а одет как бездомный и поведение как у идиота. В руке небольшой пакетик зип-лок, но не настолько маленький, чтобы прохожий Сатоши не понял, что там не чай, а запрещённые травы. Адекватную заварку такой не продают… Схикуретто замедлил шаг.
   — Ещё увидимся, кент. — сказал сиплым, выдавленным голосом, с забитым носом подозрительный покупатель.
   — Да давай вали уже, надоеда. — махнул головой продавец, отгоняя.
   Пока доходяга ковылял в неизвестность, работник чайного магазина осмотрелся, но до Сатоши внимание не дошло. Подумав, что никто не смотрел, чуть наклонился, надавливая на правую руку. Он вставил палец — раньше средний отсутствовал и вдруг хоп, резко очутился на месте. Продавец не такой обычный продавец, а якудзе, который прикрывался продавцом, с чаем предлагая нелегальные вещества. Человек достал из кармана пачку сигарет, рука случайно задела пакетик с содержимым как в том купленном. Мужчина притворился, что ничего не упало и спрятал под подошвой, закурив сигарету. Сатоши не стал задерживаться, дабы не вызывать подозрения пристальным наблюдением, да и торопило время, так что быстро скрылся.
   — Меня зовут Емиру Изумаиру, я работаю в Yunikōn дзайбацу. — смущённо общался Схикуретто. — Мне вас посоветовал Ии Ханаби. Сказал, что вы опытный психотерапевт.
   — Рада знакомству, Емиру Изумаиру, меня зовут Касандора Кюусейшу. — женщина протянула изящную ладонь молодому человеку. — Как вам комфортнее всего будет со мной разговаривать?
   Выживший присел в кабинете этно дизайна. Помещение обустроено атмосферно: несколько картин в стиле укиё-э, множество экзотических растений, на полу коврик из искусственного уссурийского бурого медведя.
   Сатоши не знал, почему представился не своим именем и фамилией. Ляпнул это случайно тогда в больнице, с тех пор использовал как альтер эго, появляющееся когда нужно совершить преступление манипуляцией или своими руками.
   Перед Схикуретто сидела женщина плюс-минус его возраста. Узкое, худенькое, вытянутое лицо сердцеобразной формы украшено лёгким макияжем: пышные губы блестели, небольшие стрелки, кожа слегка растёрта белой пудрой. Аккуратный и короткий носик, тонкие и густые, ухоженные брови, сексуальное тело. Каре прямых волос до челюсти рассечена по обе стороны с середины головы. Одета в классические брюки и пиджак медного цвета, и чёрную рубашку. Касандора Кюусейшу пахла лёгким ароматом — запах розы и жасмина с нотками зелёного чая.
   Сатоши постоянно переживал от смущения перед красивыми представительницами противоположного пола. Тем более нервничал, когда приятные люди общались конкретно с ним и наедине.
   — Закройте жалюзи. Мне приятнее, когда в помещении темно. — Сатоши вжался в кресло, растирая пальцы. — И включите обогреватель. Меня, скорее, успокаивает звук его работы, чем нужда согреться. Ну да и ладно, холодно чуть-чуть.
   Женщина подошла к окну, соединяя плотные жалюзи.
   — Вы нервничаете, господин Изумаиру?
   — Немного волнуюсь. Мне сложно выговариваться не или мало знакомым людям. Переживаю, что за это прилетят насмешки и суждение.
   Касандора включила обогреватель у стола и легко, расслабленно плюхнулась в кресло.
   — Можно обращаться к вам по имени? Разрешите без вежливых форм обращения поговорить попроще? Позволите перейти на вы? — спрашивала Кюусейшу, на что Схикуретто молча согласно кивал. — Хорошо. Хочу дать знать, что я твой друг, не желаю задеть эмоции, судить их и твоё мышление, ведь в чём-то ты хуже меня, в чём-то идеально превосходишь — это нормально. Я лишь желаю помочь и твои слова строго между нами. Если боишься, что предоставляю услуги специалиста, потому что это моя работа и я получу с тебя денег, это вызывает дискомфорт, из-за которого ты замкнуто волнуешься поговорить о личном, мы можем поддерживать дружеский контакт после того, как всё закончим.
   Схикуретто посмотрел вниз, повисло молчание. Тишину перебивал гул обогревателя, что успокоил слегка. Молодой человек задумался с чего бы начать и как.
   — Мне немного тяжело сказать обо всём по порядку.
   — Почему?
   — Я не знаю… Сложно объяснить.
   — Тебя предавали?
   — Много раз. Обещания в пустоту в момент, когда вот-вот бы сделали это. И я надеялся впустую. В этом моя проблема. Я слишком добр. Может быть, на самом деле мне хочется стать агрессивнее, настойчивее, наглее, но я боюсь это показывать прямо, так что всегда ко всем вежлив, заботлив.
   — У тебя есть друзья?
   — Нет… Мало. Ии, Окубиона, Урсула, разве что.
   Сатоши взялся за медведицу, демонстрируя психотерапевту. Её пышные губки легко, с тёплой и искренней нежностью поднялись в улыбке, сексуально обнажая зубки.
   — У тебя милая игрушка.
   — И у неё очень милый владелец… — неловко засмущался Схикуретто, стыдливо опуская лицо. Как маленький ребёнок.
   — Ты такой молодец, что хвалишь самого себя. Больше некому, правда?
   — Меня никогда нормально не хвалили… Ни родители, ни ребята с учёбы, словно мои заслуги не старания вовсе, а как будто так и должно быть. Ии не упускал возможность побаловать меня приятными словами, за что я честно благодарен. Я так скучаю по этой похвале… Хочу, чтобы ещё кто-то сказал какой я хороший, что я не такой как все, а особенный тем-то, тем-то. Дабы реальный человек так говорил, а не мой внутренний голос. Намного приятнее не просто похвала, а пример остальным. Мечтаю о таком.
   — Не стесняйся хвалить себя почаще не только в уме, но и в слух. Ты сильный, всё хорошо. Есть ещё какие-то игрушки?
   — Пони Латимерия, слива Мурена, двусторонний осьминог Турин, зайчик Милан, бегемотик Бари, луна Ериша и кактус Тогатта.
   — Как это мило, я поражена и растрогана. Уверена, они лучшие друзья. Порой быть ребёнком — умиротворение для взрослых. Ты молодец, что нашёл сей выход из ситуации. Хочешь, я тоже буду твоей подругой?
   — Хочу…
   — Не стесняйся, всё в порядке. Ты говорил о внутреннем голосе. Расскажешь подробнее?
   — Знаешь, голоса даже два, внутри живёт три личности, моя в том числе. Первый напоминает мой, помогает провернуть хитрые уловки, он коварен, мстителен, жесток, злопамятен. Второй принадлежит маленькой девочке лет семи, она добрая, весёлая, жизнерадостная, игривая. Урсула… Этот ребяческий голос милый, невинный, наполненный счастьем, добрым светом, лаской и чем-то родным, что и помогает успокоиться.
    — Всегда высказывай мне эти голоса в слух, если кто-то из личностей заговорит. Не стесняйся, я буду относиться к тебе как к Емиру Изумаиру и это никак не повлияет на наши хорошие отношения. Расскажи о своих родителях, хороший мой.
   Сеанс пошёл на пользу Сатоши, впервые за много лет получилось выплеснуть груз, рассказывая человеку обо всём, а Касандора Кюусейшу с радостью слушала каждую историю. Она приятный и комфортный собеседник, подлавливая любую тему и не осуждая её. Молодой человек обрадовался — это счастье, бабочки в животе.
   Девятнадцать пятьдесят семь, в январе в данное время темновато. Продавец чайного магазина опустил металлическую дверь и закрыл её. Скоро восемь часов и работа закончится, ну что стоило уйти на три минуты раньше? Мужчина остановился у зелёного скутера старой модели марки Honda, сзади прикреплён небольшой прицеп.
   — Я знаю, что вы продаёте не только чай. — сказал Сатоши, упёртый плечом о стену с руками на груди.