ONE YEAR ( edited )

Это конец

* Прошло десять месяцев*

* Макс *

 - Миранда, отправь эти документы в Сидней. На сегодня меня нет.

 - Вы уходите?

- Да, завтра меня не будет.

- Но завтра у вас заседание. Что я скажу мистеру Ленону?

- Отмени. Всё меня нет. - выхожу из офиса, сажусь в машину и еду в аэропорт. Я лечу в Москву к Саше. Она всё ещё не пришла в себя. После опирации на опухоль, она впала в кому. Было сложно спрятоть её от Джона, когда между нами велись боевые действия. Теперь он и все его наемники сидят там, где им и место. Компания Легион по большенству акций принадлежит мне, Громову и отцу.

Лететь четырнадцать часов, может удастся поспать? Саша снится мне в каждом сне. Она такая красивая, но её мольбы о помощи меня просто убивают. Я готов сделать, что угодно, лишь бы она проснулась. Врачи говорят, что нет ни какой динамики. Я не смогу жить без неё, но если она не придёт в себя, аппараты жизни обеспечения отключат. Этого я хочу меньше всего.
Конец сентября. В Москве на удивление тепло. Я спешу к ней. Ловлю такси и сразу еду в больницу. Жизнь, такая не предсказуемая. Когда я думал, что хуже и быть не может, но нет, оказывается может! Её опухоль, застала меня в расплох. В тот день, когда она скатилась под лестницу мы, как перепуганные - сначала скорая, потом диагноз, срочная транспартировка в Германию, обследывание, долгигие часы операции. После освобождения от Джона, я два месяца неотходил от неё. Почти год прошёл, а она всё так же спит.

- Мне в палату к Александре Громовой.
- Простите, но у неё посетители. Можете подождать у палаты.
Я прохожу по коридорам третьего этажа и направляюсь к знакомой палате. Приоткрыв дверь, я вижу её отца. Он замечает меня и я вхожу.
- Ты давно прилетел? - мы обмениваемся рукопожатием.
- Только что. Есть какие-нибудь изменения? - 

 - Всё, как и вчера, и позавчера, и неделю назад. - склоняясь над дочерью и оставляя поцелуй на лице, с дасадой в голосе и отглосом угасания надежды, проговорил мужчина.

 - Она вернётся! Я верю и ты должен верить. - Господи, что я несу? Я не знаю. Но что ещё я могу  сказать отцу, который каждый день ходит, на протяжение вотуже почти года, к полуживой дочери.