Пепел и кости

XV

– Чёрт, – выругался я и сплюнул кровавую слюну на ещё не прогретую землю. Посмотрел на надвигающийся новый день и вновь зажмурился от головной боли, держа у лба стакан холодной воды. Эдгар стоял рядом со мной и расстроенным взглядом буравил горизонт, надеясь встретить рассвет.
– Как он тебя туда затащил? – спросил он.
– Взял за руку и запер дверь в кабинет, – прошипел я, сдерживая боль. – Ты видел, как я оттуда выполз?
– К сожалению, – пожал плечами мужчина. – Я видел всё, Оскар. Прости меня, ей богу.
– Тогда почему не отогнал его?
– Страшно стало. Инстинкт самосохранения не позволил мне вмешаться. Прости меня. Виноват.
– Ладно, что было, то было, – вздохнул я и облокотился на холодную стену. – Всё равно я был виноват в этом. Не надо было ни с кем знакомиться. Неужели у всех есть такие вот жёны?
– Нет, тебе просто не повезло, – ответил Эдгар и дал мне другой стакан с ледяной водой, забрав первый и поставив возле мойки. Мы стояли на небольшом балкончике, что выходил как раз на восточную сторону, что позволило нам наблюдать за рассветом.
Я чувствовал себя униженным и оскорблённым, но знал, что ничего поделать с этим уже не мог. Чёрное пятно позора легло на мою биографию, буквально покрывая собой все мои хорошие поступки. Но мне было уже всё равно – ведь их было не так много. Даже меньше, чем просто нейтральных.
Ночью Эдгар помог дойти мне до постели и заботливо вытирал кровь, капавшую мне на лицо. Он хотел вызвать врача, но я отказался, считая это недостойным настоящего мужчины. Обида и злость душила меня вплоть до рассвета и возвращения мироощущения. Последние несколько часов я был в абсолютном ничто, в небытие, в пустоте, созданной мной самим. Это был сон, страшный сон, наполненный болью физической и душевной – они сплелись в по-своему прекрасном тандеме, в элегантном танце, как я и Анабель; они танцевали в моей голове и ломали черепную коробку изнутри, заставляя мозг плавиться от обилия ненужных и грустных мыслей. Они нахлынули, словно при наводнении, обрушились, как при лавине, и оставили меня утопать где-то на дне сознания. Я пытался всплыть, барахтался и всё больше утопал в тине и грязи.
А потом я проснулся и оказался в своей комнате, за окном только-только начинало светать – чёрное небо с проблесками бриллиантов звёзд ещё зияло огромной дырой, а где-то на востоке, за горизонтом начинали играть огнями красные всполохи, разливаясь по небосводу самой красивой краской на свете. Звёзды постепенно меркли в заре, я смотрел на всё это с маленькой лоджии, а рядом стоял Эдгар.
– Выставка уже сегодня? – спросил вдруг я, увидев на заднем дворе прикрытую брезентом Гарсию.
– Да, в час дня. У нас ещё есть время. Ты же пойдёшь со мной? Мне нужна твоя помощь, без тебя меня там живьём съедят.
Я удивлённо посмотрел на него.
– Что? – воскликнул он.
– Меня тоже ночью чуть не съели, как видишь, – буркнул я и вновь устремил уставший взор на восток. – Но я пойду. Не зря же я всё-таки выжил, что здесь, что на войне.
– Ты очень живуч, ты справишься, – улыбнулся Эдгар и вышел с лоджии в холодную безжизненную комнату. Поставил турку на маленькую плиту. – Будешь кофе?
– Да, не помешало бы, – ответил я и медленно вышел, оставив Гарсию утопать в тишине нового дня наедине со своими мыслями. Эдгар стоял возле плиты и помешивал кофе, я сидел за столом и читал вчерашнюю газету. В ней не было чего-то особенно интересного, одни лишь местные криминальные сводки, да восхваления режима. Чего стоили одни только хвалебные оды фюреру и тексты песни Хорста Весселя. Только теперь я начинал понимать, как люди с такими ужасными принципами смогли прийти к власти. Они давили не только силой, но и через всё, что только можно: радио, газеты, книги – вещи, способные манипулировать большой толпой. И к чему это привело? По улицам расхаживали малолетние доносчики, играли гимны и песни, восхваляющие тысячелетний Рейх, в газетах писали о мелких победах и предсказаниях о победе в новой войне. «Жизнь людей ничему не научила», – вздохнул я, листая газету.
На столе появились две чашки с ароматным дымящимся кофе и несколько конфет, очень редких в наши дни.
– Спасибо, – только и сказал я, когда мы уселись за стол.