Пепел и кости

III

В детстве все часто думают о том, кем бы хотели стать, когда вырастут. Кто-то мечтал стать простым клерком и зарабатывать на жизнь. Кто-то хотел прославиться на весь мир – и не важно, как, главное, слава, деньги и почёт. Третьи думали о том, как хорошо было бы устроиться на работу мечты и делать то, что хочется, да ещё и получать за это деньги. Все эти мечты, мысли и меркантильные выплески жадности – лишь простая метафора современного человека.
И кем же стали люди, мечтавшие покорить весь мир или просто жить в своё удовольствие?
Никем.
Когда я учился в школе, мой учитель по математике спросил моих сверстников о том, кем они хотят стать. Не просто профессия, а кем хотели стать по-настоящему. Они молча стояли и исступлённо смотрели на него, в их глазах – в том числе и моих – мелькало недоумение и неподдельный интерес к этому извечному вопросу. После многозначительного молчания и рассматривания пейзажа, что открывался за длинным чистым окном, почти каждый сказал, что не знает. И только одна маленькая девочка тихо прошептала:
– Когда я вырасту, то хочу стать настоящим человеком.
И в тот момент я в первый и последний раз увидел удивление в глазах учителя. Больше он таких вольностей себе не позволял.
Теперь, когда моя жизнь катилась в тартарары, когда окружающий мир медленно иссыхал и терял свои яркие краски в пылу сражений за лучшее будущее, я часто задавал себе этот вопрос, спустя столько лет. Я мог размышлять об этом часами, анализировать мир в целом, в огромных масштабах, но упускал саму суть вопроса. Кем хотел быть я, когда вырасту? В детстве этот вопрос ставил меня в тупик, да и теперь ситуация не изменилась.
Вновь мне пришлось задуматься об этом, когда мы с Густавом отправились смотреть маленький городок, в котором остановились на дозаправку поезда и небольшую проверку. У нас была огромная бочка свободного времени, нам оставалось чуть больше полудня, но и этого было достаточно для того, чтобы обдумать кое-что, понять и принять некоторые истины. И, наконец, найти ответ на вопрос: чего я хотел от этой жизни?
Мы шли по довольно широкой улице и рассматривали окрестности. Невысокие дома, окружавшие нас со всех сторон, защищали хрупкие тела от порывов северного ветра, а солнце светило сквозь полупрозрачный заслон облаков. В воздухе витал запах хвои и сирени, машинного масла и выпечки из ближайшей пекарни. Весь этот оркестр ароматов наполнял голову тёплыми воспоминаниями о прошлом и мечтами о будущем. Я шёл и смотрел на этот город, и на одно мгновение – только на одно – мне даже захотелось остаться в нём навсегда – настолько было здесь спокойно и хорошо. За мелкими кварталами я увидел невысокий холм с чёрными силуэтами елей. Где-то там стоял небольшой домик лесничего или просто отшельника – из-за леса мерно таяла в воздухе тонкая струя дыма, сливающаяся с цветом неба.
Густав брёл рядом и так же задумчиво разглядывал эту местность. В его глазах я видел работу ума, колоссальный труд поезда мыслей. Он не был глупым, отнюдь. Просто кому-то обдумывание собственных переживаний наедине с собой даётся с огромным трудом, а кому-то – с необычайной лёгкостью. Их обычно называли экстравертами и интровертами. Примитивные ярлыки общества, не влияющие ровным счётом ни на что. Типичные имена, клички, которые дают животным – славная метафора человеческих взаимоотношений.
– Хорошее местечко, – вдумчиво промолвил Густав. – Как думаешь, можно тут жить?
– Естественно, – ответил я, не задумываясь. – Можно. Но только если тебе плевать на собственную жизнь.
– Когда так думаешь, то любое место кажется отвратным.
– А по-другому, наверное, никак, – парировал я. – Каждое место меняет человека. В лучшую или худшую сторону. Уж лучше абстрагироваться от каждого, чем позволять какому-то захолустному городку влиять на сознание. А когда появляется привязанность, то лучше рвать когти.
– Это почему же?
– Сам понимаешь, привязанность рождает любовь, а затем она рождает ностальгию, – продолжал я свою тираду, не зная, чего на самом деле добивался. – Стоит только чуть-чуть полюбить место, как оно тут же утаскивает тебя на дно. Коварная ловушка для романтиков.
– Романтики не плохие люди, – сказал Густав, посмотрев в небо, – Может, они просто не нашли своё место в жизни? Вот и ищут настоящий рай, считая, что каждый встречный город – это он и есть, и что любой человек на пути – ангел во плоти.
– Такие скитальцы долго не живут, – ответил я, и тут же повернул направо, на другую улицу. Густав шёл рядом. – Они тратят себя на бесполезные шатания по миру, упуская из виду главное. Саму жизнь.
– Тогда я скоро умру, – усмехнулся юноша, и его взгляд тут же переметнулся на небольшую вывеску над одним из зданий. Это был небольшой бар, он одиноко стоял на обочине дороги, вдали от двухэтажных построек и, казалось, наслаждался собственным одиночеством. Пусть внутри кипела жизнь, но снаружи всё было совершенно иначе. Пустая дорога, небольшой плац парковки с двумя не самыми новыми машинами, тихий шёпот листвы на ветру, далёкий гам посетителей.
– Думаю, мы можем позволить себе расслабиться, – тонким пальцем Густав указал на бар. – Мы проделали большой путь.
– О, мой друг! – усмехнулся я. – Наш путь только начинается и неизвестно когда кончится.
– Так или иначе нам нужен отдых от этого поезда.
– Тут уж не поспоришь.