Легенда о своре: Тень в Ночи

7 глава

Высоко, над верхушками огромных деревьев, поднялась круглая белоликая луна, в окружении тысяч сверкающих искр, маленьких звёзд. На высоком согнутом дереве сидел не крупный пёс и внимательно смотрел на звёзды, а те словно желая ему что-то сказать блистали и бегали по небу. Вдруг, в небе ярче всех загорелась огненная звезда и потухла, после вновь загорелась, а потом вовсе исчезла с чёрного полотна ночного небосвода. Это был знак решил воин и поднявшись на сильные лапы ушёл в тень большой палатки.

***
Медолапа немного приоткрыла зелёные глаза, всё кругом плыло, как в воде, расплывались очертания окружающего пространства. Воительница даже не понимала где она и самое главное - жива ли она. При попытке пошевелится, её тело пронзала ужасная и невыносимая боль. Почувствовав столь сильную и внезапную болевую пульсацию, она взвыла, после чего смогла расслышать топот лап и прикосновения такие нежные и теплые, как у кормящей. Рыжая собака заставила себя шире открыть глаза, в этот раз не обращая внимания на слепящий дневной свет, она видела более чётко и смогла разглядеть шерсть Бесхвоста. Тот, словно почувствовав её взгляд, обернулся. Спустя мгновенье, он сверлил её тело озабоченным взглядом. После чего произнёс тихо, почти шёпотом.
- Ты жива, я не верю своим глазам, я так рад... - шептал он без умолку, как в трансе.
Пока воительница пыталась понять почему целитель сказал такую странную оборванную фразу и размышляла о своём состоянии, пёс без хвоста уже успел придти с сильно пахнущими травами . «Что это такое» - задалась воительница вопросом, «это окопник и ноготки» - и тут же сама на него ответила. Не успев закончить раздумья, она почувствовала жжение, но оно было терпимо, Медолапа поняла, что Бесхвост приступил к её лечению. Она расслабилась и дала ему закончить работу.

Спустя какое-то время целитель закончил с наложением лечебного компресса из зелёной кашицы и безмолвно вышел из палатки. Его долго не было, а Медолапу, как на зло, охватила жажда. «Вот спасение» - подумала она, когда в палатку вошла Кедровка, воительница что-то искала в запасах Бесхвоста и совершенно не замечала сосворовку. Разглядев Кедровку, Медолапа потеряла дар речи, через её левое плечо тянулся огромный шрам, а передняя лапа была перемотана паутиной, которая вся вымокла в крови. Она тихо ахнула, но стены пещеры отразили и увеличили её вздох, Кедровка дернула кончиком хвоста и обернулась. Увидев Медолапу в сознании, чёрная собачка выронила все травы, что так старательно набирала и направилась к лежащей на моховой подстилке Медолапе.
-Как ты? Тебе что-нибудь нужно? - обнюхав её, спросила Кедровка, мягким тоном.
-Я ещё не пришла в себя полностью, но очень хочу пить, - сказала Медолапа, охрипшим голосом.
-Я сейчас же принесу тебе кору с водой, - уверенно сказала она, не успев услышать ответа Медолапы и выскочила из палатки.
Медово-рыжая собака благодарно склонила голову и легла. Но тут же её нос уловил знакомый запах... Это же Храмолап, поняла она и скорей посмотрела на друга. Медолапе стало тепло от его полного счастья и любви взгляда. Он прижался к ней и принялся нежно вылизывать её ушки, зеленоглазая собачка закрыла глаза от наслаждения.
- Я люблю тебя и низа что не оставлю, - прошептала она, немного хриплым голосом.
-Я люблю тебя, Медолапа, больше всего на свете, я сильно переживал из-за твоего состояния, - трепетно лизнув подругу в нос, сказал он.
-Даже больше жизни? - спросила Медолапа и сощурила глаза до двух узких щелок.
-Ты моя жизнь, - нежно сказал Храмолап, - Без тебя я не хочу жить, - добавил он и прижал её к себе.
Они лежали тихо, просто наслаждаясь компанией друг друга. Через несколько тихих мгновений, пришли Кедровка и Бесхвост, чёрная воительница смущённо отвела взгляд от парочки. Кедровка ушла сразу, как только поставила перед сосворовкой кривой кусок коры с прохладной речной водой, а Бесхвост выгнал Храмолапа, который упирался до последнего, а потом сдался и попрощавшись с возлюбленной, вышел. Медолапа чётко слышала, что все спрашивают у Храмолап и Кедровки, как она себя чувствует. На душе у воительницы стало тепло от того, что она так много значит в своре, убаюканная этими мыслями и мирной обстановкой в целительской палатке она не хотя уснула.