Соседское недоразумение

12.

То что у него встаёт на парня Питер списывал на длительное воздержание, пытаясь убедить себя, что после трех лет каждый заведется от вида ключиц, мелькнувших в вороте  рубашки или плоского живота, увиденному им когда Ник потянулся. Уже не говоря о губах, которые тот облизывал, когда волновался, на это Питер мог смотреть вечно и эти родинки на лице, иногда он ловил себя на мысли что хотел бы провести по ним я зыком, попробовать каждую на вкус.

А теперь этот поцелуй, продлившийся секунду, но уже лежа в своей кровати он все еще ощущал чужие губы на своих,  видел заплаканное лицо с распахнутыми глазами тянущиеся к нему. А сердце стучало так, словно это было в первый раз, а он был  невинный подросток опьяненный новизной чувств.

Он вспомнил свой первый поцелуй. Он и Джесс, им было тогда пятнадцать. Они только начали встречаться  и Стив Дженкинс, школьный задира, толкнул ее на перемене, так что она упала, а Питер надрал ему за это задницу. Затем Джесс и он целовались, прямо в школе забившись между шкафчиками. Она была его первая любовь и только она волновала его. Никакие другие девчонки его не интересовали.

А мальчики? А мальчики никогда  и не рассматривались как вариант. 

Она всегда была рядом, была частью его, частью его тела. Он верил в то, что лишь она способна заставлять его дышать, а сердце биться чаще. Даже после ее смерти и предательства он не мог себе представить как целует незнакомые ему губы, чужое тело. Волна отвращения окатывала его при мысли о сексе с другой женщиной.

Когда Ник поцеловал его он не испытывал отвращения.  Ему было мало…

Он не мог отрицать что был разочарован, когда Ник прервал поцелуй.  Разочарован и зол на себя, за то что пользуется моментом  чтобы урвать украдкой то, что ему не принадлежит. Потому что парень расстроен и напуган и  не соображает что делает. А он словно извращенец у школы протягивающий деткам конфеты, соблазняет его своей защитой, пониманием,  а сам только и думает о его губах, его поцелуе.  Поцелуе с парнем. „Извращенец ты и есть“ -  подумал Питер про себя.

В отличии от него, Ник не сильно заморачивался тем что случилось. По крайней мере он не смущался и не краснел как Питер при их последующих встречах.  Это просто не имело для него никакого значения, действительно было случайным импульсом под воздействием момента и Питер был рад этому. Правда рад, что парнишка все понял правильно и не стал усложнять. 

Питер как никто другой мог понять, что означает быть преданным любимым человеком. Человеком который был для тебя миром, которому доверял как себе. Он знал через какой ад проходит сейчас Ник и что сейчас ему нужны время и поддержка, что бы прийти в себя.  И точно не нужно, чтобы ему снова разбили сердце. Снова предал человек которому он доверяет. А так оно и будет если парнишка примет заботу Питера о нем за любовь и откликнется на это, а Питер ничего не сможет предложить ему в замен.

Свои низменные желания, какими бы они небыли,  Питер собирался заткнуть куда подальше  и забыть о них.  "Это не любовь. Это не любовь. Это не любовь, всего лишь похоть" - проносилось  в его голове.

При каждой в встрече Ником он контролировал себя, избегая  случайных  прикосновений, а тот словно специально испытывал его, постоянно был чересчур близко. После истории с отцом он тянулся к нему словно побег  к солнцу и его не останавливали нахмуренные брови и сложенные на груди руки.

Как бы он не пытался провести границу между ними и держать его на расстоянии, это соседское недоразумение казалось не замечало его попыток или может просто игнорировала их. Оно забиралась  с коленями к нему на  диван, опираясь своей рукой на его плечо, задевало пальцами его ладонь, забирая протягиваемую кружку чая, обжигало своим дыханием шею, прислоняясь к нему со спины чтобы рассмотреть правильно ли он помешивает чили.

Крейну приходилась лишь стискивать зубы и кулаки, сдерживая себя. А ничего не подозревающее недоразумение смеялось над его хмурым взглядом и сдвинутыми к переносице бровями.

Иногда Питер обвинял себя в лицемерии, потому что на самом деле только делал вид что отталкивает Ника, обманывал сам себя, позволял быть рядом, привязывая к себе с каждым днем  все крепче, зная что не сможет быть больше чем просто другом.

Что мешало ему прекратить все, пока  все не вышло из под контроля. У него уже была репутация  хмурого Крейна  и эта была его коронная роль. Ему незачем было разыгрывать доброго самаритянина, впутываясь в отношения у которых нет будущего.

Не зачем.

Но он с завидным упорством продолжал подвергать себя ежедневным пыткам, наверно потому что и он был всего лишь человеком, чьи действия не всегда подвластны логике,  а чувства здравому смыслу.