Mental breakdown

Долгая дорога домой

  — Три.

Выстрел оглушает комнату. Вздох облегчения срывается с губ Чонгука.

Поднятое вверх запястье омеги зажато в руках Джина. Юнги подставляет лицо ссыпающейся с потолка белой штукатурке и прикрывает веки.

Дракон решил проверить омегу, Змея не стала.

Джин обнимает Юнги, а тот зарывается лицом в его плечо, пытается успокоить колотящееся в груди от шока сердце. Он не собирался стрелять. Видит Бог, не собирался, но теперь хочется вдвойне. Хочется, чтобы эта пуля, застрявшая в потолке, оказалась в его виске. Юнги был уверен, что Чонгук не позволит, он спасёт, даже от пули убережёт. Но Чонгук не захотел. Юнги думал, что с ним даже смерть — не конечная остановка. Но Чонгук не успел.

Юнги ни во что и ни в кого не верит. Он верит в любовь. Верил. Он и к пистолету потянулся сперва неосознанно, а потом решил фаталиста сыграть — себя, судьбу, Чонгука проверить. Последний проверку не прошёл. А сейчас у Юнги на руках ничего нет, теперь уже официально. Ему не за что уцепиться, некого сделать своим героем, он докатился только что до того самого момента, когда смысла нет, а придумать его кажется невозможным.

Он доживёт эту жизнь в долг, отдаст её малышам, а потом уже, наконец-то, покой обретёт. Потому что жить в мире, где тот, кто, вроде, ближе некуда, тебя не понял, не прочувствовал — сложнее, чем было до.

Юнги отпустит Чонгука. Не сразу, не прямо вырвет из груди и выбросит, так он и при огромном желании не сможет, а понемногу всю последнюю сцену и его холодные глаза, которые почему-то рядом с омегой слепнут, его состояние не видят, забудет. День изо дня, секунда за секундой Юнги со скрупулёзностью лучшего хирурга страны будет проводить операцию на открытом сердце, Дракона из него вынимать. Чонгук клялся, что умереть не позволит, а в итоге сам омегу уже несколько раз голыми руками, ядовитыми словами, вскрывающими взглядами на тот свет отправил. Юнги верил, до последнего за его образ цеплялся, в каждом слове признаки любви искал и находил, но сегодня даже слова закончились. Сегодня всё закончилось. В этой комнате трое, и один из них лишний.

Чонгук отшатывается назад, в шоке на двух обнимающихся парней смотрит, а потом, схватив отброшенный на пол пистолет, идёт к выходу. Сломанный, поверженный, а самое главное, разочаровавший. Он это разочарование в глазах Юнги чётко видит, ему теперь с этой мыслью жить, сотню побед завоевывать, но это поражение не замазать, не скрыть и не перебить. Чонгук своего омегу не спас. Это горечью под языком собирается, пусть хоть сто раз попробует, вслух не произнесет, но это неважно. Важно, что Чонгук это осознание на себе, как клеймо, до конца своих дней носить будет, не избавится.

— Ты напугал меня, как же ты напугал меня, — шепчет Джин Мину, его обнимающему.

— Прости, — бурчит Юнги и сам его за шею крепче обвивает, не отпускает. Юнги кажется, Джин — сейчас единственная сила, что его на плаву держит, поэтому так отчаянно за него цепляется, не отпускает, боится на дно уйти.

— Я придумаю что-то другое, я вытащу тебя из страны, из этого ада, — поглаживает его по спине альфа. — Ты будешь счастлив, обещаю. Не знаю, как, но знаю, что скоро. Ты своё уже отстрадал.

Юнги на это молчит, потому что после сегодняшнего уже никому не верит, потому что слова всех, когда дело касается именно его, расходятся с делом. Юнги благодарен Джину за всё, а в первую очередь, за заботу, и пусть мысль, что за всё надо платить, что Джин не заслуживает такого потребительского отношения, и грызёт изнутри, Юнги пока на ней не зацикливается. В конце концов, Джин сам предложил помощь, никто его не заставлял. Джин добрый, заботливый, внимательный, он лучший альфа из всех, кого омега встречал, и он даже сам это признаёт и не отрицает. Сейчас в этой заледенелой комнате, засыпанной хлопьями снега, Джин единственный, кто остался, кто обнимает и не даёт сердцу окончательно замёрзнуть. Юнги не неблагодарный, он это запомнит.

— Хочешь, я надену самую красивую одежду, и мы пойдём гулять? — поднимает резко лицо к альфе Юнги. — Хотя я буду смотреться нелепо, и красивые шмотки — это очередной балахон, мой мини-живот растёт, как на дрожжах, — вздыхает омега.

— Я не хочу, чтобы ты делал это как благодарность, — грустно улыбается Джин.

— Нет, нет, — восклицает Юнги. — Я хочу вылезти из депрессии, я не хочу больше так, как эти дни...

— Тогда я закажу нам столик на девять, — воодушевляется Джин. — И ты всё равно будешь красивее всех.

— Поверь мне, я в этом уверен, — фыркает Юнги. — Вот ты как раз порисуешься тем, какой рядом с тобой омега, — смеётся Мин и встаёт на ноги.