Mental breakdown

Мне приснилось, что ты любишь меня. Я не хотел просыпаться, но проснулся.

  За четвёртой сигаретой Чонгук не тянется. Вертит между пальцами пачку любимого Мальборо, подбрасывает, ловит, повторяет. Прищурив глаза, осматривает людей Джина, подсчитывает, думает окрасить серый бетон перед больницей в красный. Делает глубокий вдох, отшвыривает пачку через спущенное стекло на сиденье ламбо и облокачивается на крышу автомобиля.

В Чонгуке ураган бушует, он слышит, как Дракон прибитые к стене оковы срывает, как чугунные прутья своей клетки гнёт, как к омеге рвётся, но Чонгук ладони к ушам прикладывает, умолкнуть приказывает. Как бы всё нутро альфы сейчас не рвалось к омеге, он на это не пойдёт, не в этот раз.

Чонгук — Желтый Дракон, он не личная собачка Мин Юнги. Он обещал омеге, что вернёт его, но не как супруга, не как своего омегу, а того, кто будет долгими ночами его постель греть. Изменять себе, прощать Юнги альфа не станет. Слишком свежа рана о ребёнке, слишком сильно ноет покалеченное изменой омеги сердце.

***

Джин даже не слушает врача, он находит Юнги уже в сознании и сидящим на кушетке и сразу срывается к нему.

— Сможешь идти? — аккуратно спрашивает у него Ким.

— Могу, но они сказали, что надо сдать анализы, посмотреть... — слабым голосом говорит Мин и смотрит на дверь, в которую входит отлучившийся в туалет Тэхён.

Младший замирает прямо на пороге, злым взглядом буравит альфу, разрывается между желанием вцепиться в горло того, по чьему приказу чуть не был убит Хосок, или подойти к уже сливающемуся со стенами в больнице брату.

— Сдадим анализы в нашей клинике, — Джин нарочно игнорирует испепеляющий его взгляд Тэхёна и подаёт руку Мину. — Прямо сейчас поедем к твоему врачу.

— Я не особо хочу куда-то с тобой ехать, — Юнги соскальзывает с кушетки, и, стоит ступням коснуться пола обеими руками хватается за альфу. Он часто моргает, глубоко вдыхает и, убедившись, что волна слабости прошла, позволяет Джину приобнять себя за талию.

— Проверим твоё состояние, потом разберёмся в наших отношениях, — шепчет ему в ухо Джин и ведёт его к выходу.

— Я приду завтра, — говорит остановившийся напротив брата Мин.

— Надеюсь, без него, — холодно отвечает Тэхён. — Иначе, на моём счету будет три убийства.

— Не вырос ещё, — криво улыбается ему Джин.

— Я слишком уважаю своего альфу и поэтому именно ему позволю забрать твой последний вдох, — цедит в ответ Тэхён. — Позвони мне после обследования, я хочу знать, что с тобой, — обращается он к брату и пропускает их в коридор.

— Мне слишком плохо сейчас, я еле на ногах стою, иначе я бы закатил скандал и послал тебя к чертовой матери, — сквозь зубы выговаривает Джину омега и, цепляясь за него и позволяя ему себя придерживать, идёт к выходу из здания.

— Обязательно со всем разберёмся. И в покушении на Хосока тоже, но сейчас есть проблема куда поважнее, — тихо говорит ему альфа, и парни выходят на улицу.

— Чон Чонгук, — выпаливает Юнги, увидев стоящего у машин бывшего мужа.

— Нет, в этот раз не он, а твоё здоровье, — не меняя выражения лица, говорит ему альфа. — Я знаю, что тебе нехорошо, но улыбайся и веди себя так, будто всё в порядке. Он не должен ничего заподозрить.

— Поверь мне, ему плевать, — грустно отвечает ему Юнги, но всё равно цепляет вымученную улыбку и, стараясь не поднимать больше глаз на того, кто его буквально буравит взглядом, идёт к бентли.

Только Чонгук не сдерживается, делает пару шагов и оказывается напротив, отсекает парням путь к их автомобилю. Альфа смеряет Юнги презрительным взглядом, точнее, руку Джина на его талии и спрашивает:

— Не сдох всё-таки?

Юнги прикрывает на мгновенье веки, пытается совладать с собой, с этим бьющим по вискам «сдох», с презрением в чужом голосе, холодом, который из самого дна чёрной бездны исходит. Напоминает себе, что главное — дети, что Чонгук, если узнает или вновь оскорбит, или, что ещё хуже, их у него заберёт. Юнги дошёл до этого дня, сдаваться нельзя.

— Как видишь, я вообще тебя не радую, — говорит спокойно, чётко, даже ухмыляется, а у самого земля под ногами шестью баллами потряхивает, он сам не замечает, но чуть ли не до крови в ладонь Джина впивается, не развалиться пытается.

— Пока не радуешь, — цокает языком Чон, отмечает про себя болезненный вид омеги, злится на Джина, не удерживается:

— За одним омегой приглядеть не можешь? Чего он выглядит так, будто в любую секунду в обморок грохнется, хотя, так и есть, он у тебя сейчас чуть что сознание теряет.

— Тебя это интересовать не должно, — зло отвечает Джин.

— И не интересует, — пожимает плечами Чон. — Я просто констатирую факты. Увидимся, Сахарочек. Я за тобой хорошо присматривать буду, обещаю, — подмигивает он омеге и, развернувшись, идёт к машине.