Mental breakdown

Мой

  Хосок нарушил приказ. Как и всегда, впрочем. Хосок не завидует находящимся внутри альфам — он сам туда зверя запустит, но сперва он должен узнать хотя бы численность ожидающих их там, ровно половину уложить, только потом спокойно отойти в сторону и позволить Чонгуку показать несчастным Ад на Земле. Вот и сейчас легким кивком головы он засылает своих внутрь, узнаёт о численности, разводит руки на укоризненный взгляд услышавшего первый выстрел Чонгука и, прислонившись плечом к косяку потрёпанных временем железных дверей, пропускает его вперёд.

Чонгук протягивает руку вперёд, только собирается дверь толкнуть, как замирает, с шумом втягивает в себя воздух, а потом медленно, прикрыв веки, выдыхает.

Чонгук на востоке Франции, в Бургундии, в самый разгар сезона сбора урожая на знаменитом винограднике Домэн де ла Романе Конти. Он подставляет лицо лучам осеннего ласкающего солнца, и пусть в Сеуле сейчас начало весны, и луна давно сменила солнце — Чонгук уже не здесь. Он отличает вкус каждого вина, выпускаемого этим брендом, знает каждый запах, помнит наизусть все бутылки, и сейчас в воздухе витает его любимый аромат. Это умопомрачительный коктейль из запаха переспелых чёрных вишен, засахаренных слив, сушёных лепестков роз и фиалок. Чонгук вновь вдыхает полной грудью, позволяет запаху проскользнуть по горлу вниз, физически ощущает эту вязкость на языке, глотает изумительный аромат, наслаждается послевкусием. Это запах DRC Romanee Conti, урожай 1934 года — вино с восьмидесятилетней выдержкой, самое лучшее из всех, что альфа пробовал, его самое любимое. Это запах течного омеги, единственного в своём роде, рождённого специально для Чон Чонгука. Чонгук его запах ни с чем не спутает, потому что именно так пахнет его истинный. Чонгук думал, что семь лет назад он его уже нашёл, думал запах белого рома — это его судьба. А теперь стоит и сам себе улыбается. Вот он, тот самый запах, который должен Чонгука на колени ставить, вот только какая ирония — он уже и так на коленях. Альфа продолжает внюхиваться, наслаждается, а в голове одни только кадры: как он встретил его перед клубом, как отшлёпал в своём кабинете, как впервые сигналы об опасности начал получать после ревности к Намджуну, как тягу к нему отрицал, как сам себя заставил брачную ночь пропустить, как сорвался, не прошло и сорока восьми часов. И плевать было на истинность, на запах, на течку — Мин Юнги его без чего-либо приманил, вокруг шеи лассо обмотал и затянул. Чонгук такого никогда не встречал и уверен, что не встретит. Это его омега, его судьба, его жизнь, и он его из этой дыры живым и невредимым вытащит, а не вытащит, так рядом поляжет. Потому что это не любовь. Это одержимость. Это зависимость. Потому что Юнги уже сидит внутри, выбит на сердце, кислород заменяет, все остальные мысли вытеснил, установил абсолютную монархию и отныне сам лично зверем управляет.