Негромкое кряхтение. Сразу понятно, что проснулась моя малышка и сейчас, наверняка, разглядывает подвешенные над колыбелькой игрушки. Их тихий шелест и перезвон (откуда Мадара-сама взял дорогущее стекло, я даже не спрашивала) из-за чуть приоткрытого окна поет колыбельную мне, отвлекая часть только проснувшегося внимания у ребенка, а так же являясь отвлекающим фактором для крутящихся поблизости неко. Это дает время аккуратно опустить руку и провести по покрывалу, уже привычно нащупывая пределы кровати и только после этого подняться, неловко отыскивая на полу мягкие тапочки. Я бы и босиком походила, но тапочки давали хотя бы иллюзию защиты и шанс не отбить пальцы об бросающиеся под ноги тумбочки и стулья.
Возня в колыбельке становится чуть громче, я стараюсь ускориться, неловко нащупывая на спинке халат и накидывая на плечи. Сделать один аккуратный, шаркающий шаг, почти не отрывая ноги от пола, водя перед собой раскрытой ладонью. Благо, я примерно помню на какой высоте должен быть бортик колыбельки, но та не желает находиться, а неко молчат. Знают насколько болезненно для меня состояние полной беспомощности и не желают напоминать. Только мурчание становится громче, помогая ориентироваться в пространстве. Ощущение гладкой, полированной поверхности дерева - радуют. Моя маленькая победа, но я не позволяю себе расслабляться. Осторожно обводя контуры руками, стараясь воссоздать в голове картинку и только после этого скольжу ладонями дальше. Боясь тянуться напрямую, ведь ничего не видя, я могу случайно навредить! Позволить себе такое я не собиралась.
Ощущение дерева сменяется бархатистой тканью, по которой передается ощущение движения. Я на верном пути. Вскоре уже нащупываю маленького человечка с большими предосторожностями определяя, где у Тошико голова, а где ножки. Квест по кормлению и вовсе поражает своей сложностью, ведь надо поднимать осторожно поддерживая головку, да и еще не дать обмусоливать что-то опасное. Я уже молчу про шелестящие игрушки, мне они не опасны, но я же не вижу, где они находятся и куда могут попасть ребенку! И после этого Мадара-сама еще удивляется моему нежеланию расставаться с ней ни на секунду. Я ведь просто боюсь, что сделаю что-то не так, а обременять заботой о себе остальных сверх уже имеющегося... мне не хватает наглости.
К тому же, отсутствие зрения, плохо сказывалось на ощущении времени. Даже оставленная со мной в палате Тошико не проясняла ситуацию. Понять, сколько времени прошло с кормления не представлялось возможным, но я не отчаивалась, постепенно обучаясь обходиться без зрения. Это было сложно, но постепенно организм приходил в порядок, обострялись все остальные чувства, особенно слух и нюх. Они и без того, под влиянием призывов, стали лучше, а тут получили благодатную почву для развития. Мне хватило недели, чтобы начать разбирать людей по походке, примерно в то же время я стала точно распознавать и их запахи. Впрочем, в полностью закрытом помещении это было не сложно. Посетителей у меня было не много. Мои ученицы, братья Сенджу (Тобирама забегал один раз и то, по вопросам Академии, которую я курировала), Мито-сан и... Мадара-сама. Он приходил чаще всех, но все равно его не хватало.
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Учиха Сумико. Другая история.
РазноеДевяностые... я смогла пережить их, не сломаться, собрать себя по кусочкам. Я выжила и стала личностью. Вырастила сына, пусть приемного, но я любила его как своего собственного. Я смогла сделать все, что должна сделать настоящая женщина, но... видим...
