Свой - чужой мир

Глава 29

   Горай лежал в спальне, уткнувшись лицом в подушку. Он проснулся в четыре утра, проворочался до пяти, а после встал с постели. Последнее время бессонница наносит три-четыре визита за ночь, после чего остаётся до утра. Причина тому Варвара, её временное отсутствие из жизни Горайя. Вот уже неделю, как девушка не покидает дом ведьмы. Она грызёт гранит магической науки, практикует зельеварение и прочую сверхъестественную чепуху. Посылаемые Горайем голуби с записками о просьбе встретиться приходят с извинениями и обещаниями о скором свидании, дата которого перекладывается на каждый последующий день. Навестить Варвару Горай не может по понятным причинам. Парню остаётся наслаждаться короткими записками от Варвары и ждать очередного «завтра», которое сведёт их вместе или его с ума.
   Он умылся, оделся и лежал поверх жаккардового покрывала. Слышал, как открылась дверь спальни, как кто-то подкрался, замер у кровати.
   Горай продолжал лежать, уткнувшись в подушку. К нему в комнату прокрадывается только Горим, остальные прежде чем зайти стучат в дверь. Пусть бедняга ведётся на безжалостные розыгрыши Еповита, видит в нём любящего брата, но тянется всё равно больше к Горайю. Ведь только Горай способен прийти к Гориму ночью и убаюкать того, словно младенца. Только Горай не стыдится судорожных объятий брата и промокшей от слёз футболки. Горай единственный из королевской семьи кто выказывает терпение, выслушивает «бред» извергаемый устами Горима.
   — Горай, — позвал Горим. Горай не шевелился. Последнее время он стал каким-то замкнутым, отрешённым. — Горай, — не сдавался Горим. — Горай!
   Горим влез на постель, перемахнул через распростёртое на животе тело брата, улёгся слева от него. Лицо и лоб Горайя утопали в подушке.
   — Я сейчас позову батюшку, скажу что ты заболел, — прошептал Горим. Горай выдернул лицо из мягких объятий подушки.
   — Только попробуй, — он обратил лицо к Гориму.
   — Так то лучше, — улыбнулся Горим. — Я тебе говорил, что видел её?
   — Говорил, — отозвался Горай. Вот уже как неделю Горим твердит о Варваре, которую видел не у себя в голове, а в саду. Он её не только видел, но и слышал её голос.
   — Моя Варвара, — произнёс Горим. Глаза его затуманились, губы задрожали, словно он пытался подобрать слова, которых не существовало в природе.
   «Ты ошибаешься брат, эта Варвара моя», — Горай смотрел на бледное лицо Горима, душа которого казалось, унеслась в космос.
   Подобное состояние брата могло длиться от нескольких секунд, до нескольких часов. Горай силясь не потревожить Горима, поднялся с кровати, посмотрел на часы. Маленькая стрелка стояла на девяти, большая приближалась к двенадцати. Пора спускаться, в столовую. Завтраку король придавал особое значение, поэтому члены королевской семьи, позволяющие себе вольность пропустить обед или ужин, утро начинали за одним столом.
   Горай вернулся к Гориму, присел на край кровати. Абстрактный взгляд Горима блуждал по комнате. Губы, сложенные в трубочку подрагивали, а вот пальцы на руках дёргались и извивались, будто ожили и решили сбежать от хозяина. Он выглядел пугающе страшным. Горай представил себя в объятиях Варвары, а после на месте Горима. Два умалишённых, они непременно найдут утешение друг в друге.
   Горай встряхнул головой, прогоняя ужасные мысли, а затем потрепал Горима за голень.
   Горим вздрогнул, принял сидячее положение. Непонимающий взгляд светло-карих глаз устремился в лицо Горайя.
   — Идём завтракать, — сказал Горай.
   — Я за этим и приходил, — отозвался Горим. — Тебя позвать завтракать. Батюшка уже ждёт.
   Горай поторопил Горима. Они покинули спальню, спустились вниз, где пересекли холл и вошли в столовую.
   Столовая выполнена в стиле ампир. Высокий белоснежный потолок с лепниной украшает хрустальная люстра с матовой поверхностью. Французские окна открывают вид на сад и озеро. По центру зелёного ковра с витиеватым рисунком стол на десять персон сервированный на пять человек. На стенах подлинники известных художников соседних королевств.
   Во главе стола расправив широкие плечи, занимает своё место король Радим. На нем чёрный костюм и тёмно-синяя рубашка. Грозный взгляд блуждает от часов к колоннам арки. Он мог бы стать палачом, если бы не комичные пушистые усы, придающие его угрюмой внешности мягкие черты. По правую руку от короля сидит Домьяна. Её волосы собраны в высокую причёску, лишь несколько прядей волнами спадают вниз, обрамляют смуглое лицо. Пастельного цвета платье обтягивает точёную фигурку, глубокое декольте открывает пышную грудь. Она степенным движением рук разворачивает салфетку, опускает глаза.
   Когда на пороге появляется Горай, король демонстративно смотрит на часы, а после одаривает сына пренебрежительным взглядом, начиная от волос, заплетённых в тугие косички, заканчивая ботинками с торчащими в разные стороны шнурками, скрип которых он слышал, едва Горай спустился на первый этаж.
   Домьяна поглядывает на сына, грудь вздымается от тяжёлого вздоха, словно, говоря: «Когда же он, наконец, повзрослеет?».
   Горим прячущийся за спиной брата, выходит вперёд, разглаживает на тощей груди лимонную рубашку. Получив от батюшки одобрение в виде промелькнувшей на устах улыбки и чуть заметного кивка, он занимает второй стул по левую руку от короля. Первый принадлежит Еповиту, который задерживается.
   Горай занимает место возле матери.
   В дверях, ведущих в кухню, появляются придворные. Они подают завтрак, разливают кофе. Всё это время в столовой висит тишина, нарушаемая шагами прислуги и тихим стуком опускаемой на стол посуды.
   Радим бросает очередной взгляд на часы. Он не успевает отвести взгляд как в столовую входит Еповит. Высокий, широкоплечий, его поступь легка и беззвучна. Его свежевыбритое миловидное лицо светится изнутри, излучает доброту и счастье. Зализанные набок волосы блестят от воска и непонятно, то ли они отражаются в начищенных туфлях то ли туфли в них.
   — Всем доброе утро, — произносит Еповит, одарив присутствующих белоснежной улыбкой. Он подошёл к Гориму, положил ему руки на плечи, чмокнул в макушку.
   — Как дела мой милый родной братец? — ласковым голосом поинтересовался Еповит.
   — Я её видел, — прошептал Горим.
   Радим скривился. За двадцать лет он так и не смирился с «сумасшествием» сына. Горай так же поморщился, но по другой причине. Отец и правда не замечает притворства Еповита или чувствует за собой вину — женитьбу на Домьяне, поэтому спускает тому всё с рук?
   Еповит обошёл стол и, положив руки на плечи Горайя, встал за его спиной.
   — Как твои дела мой не полностью родной братец?
   — Отвали, — буркнул Горай, дёрнув плечами.
   — Батюшка простите за опоздание, — перевёл тему разговора Еповит. — Эта неуклюжая служанка налетела на меня в коридоре, обкатив водой из ведра. Пришлось переодеваться. — Он занял своё место, подарив Горайю многозначительный взгляд. Горай понял, о какой служанке идёт речь. — Энергия из неё буквально бьёт ключом. Такой и сон не нужен. — Он развернул салфетку и подмигнул Горайю.
   — На служанок заглядываешься? — заговорил Радим. — Жениться тебе пора Еповит. Я одного непутевого сына едва в узде держу, боюсь, с двумя не справлюсь.
   Горай схватил вилку, звякнул ей о тарелку. Кто из них непутевый ещё предстоит выяснить! Вот бы воткнуть вилку в глаз Еповиту. Стоит попробовать. Что ему за это будет? Выпорют? Так ему не привыкать.
   Он почувствовал руку матери на колене, разжал пальцы, стискивающие столовый прибор.
   — Хотел я однажды жениться, — Еповит посмотрел на Домьяну. — Невеста мне приглянулась,  красавица свет не видывал. Личико кукольное. Глаза два океана, так и хочется утонуть…
   Домьяна, которая старалась выдержать тяжёлый взгляд Еповита, опустила глаза.
   — … А фигура, какая? — Изо рта Еповита показался кончик языка. Глаза блуждали по груди Домьяны.
   — Заткнись! — выпалил Горай. Он хотел было схватить вилку, но предусмотрительная Домьяна успела убрать её, переложив к себе. Горай попытался вскочить с места, но и тут Домьяна опередила его, вцепившись сыну в колено.
   — Успокойся, — приказала она.
   — Еповит, мы это обсуждали, — глядя к себе в тарелку, произнёс Радим. В одной руке он сжимал вилку в другой нож. Костяшки пальцев короля побелели.
   — Да батюшка, — оторвавшись от созерцания груди Домьяны, ответил Еповит. В его голосе слышалось умиротворение. — Но мы так же договорились не заговаривать о моей женитьбе.
   Радим кивнул.
   Завтрак был испорчен. Никто не притронулся к еде, за исключением Горима, который как только опустился на стул, мыслями улетел в открытый космос на встречу с ведьмой, живущей в его сердце.