Breathe you

Глава 35 (часть 1)

— Чон, ты, черт подери, какого хрена творишь? — неразборчиво пробормотал Ким, пытаясь подняться с пола. — Совсем с катушек слетел?

Пелена перед глазами, Чонгук уже ничего не видит, кроме лица Кима. Злость накрывает с головой. Давно такого не было. Если честно, то он уже не мог вспомнить, когда в последний раз позволял себе подобного рода срыв. Наверное, когда погиб отец.Но сейчас это было нечто совершенно другое.

Хотелось видеть боль в его глазах от осознания того, что он проиграл. Хотелось наблюдать, как силы покидают его тело, как он выплевывает кровь. Как ползает в его ногах, умоляя пощадить его.

Да, именно этого он хотел.

Стоило только вспомнить гематому на щеке у Манобан , так хотелось воплотить это без промедления. Но нельзя было. Сначала необходимо было узнать у него необходимую информацию. Убедиться, что все это делал он один, что теперь все закончиться. А еще, ему очень было интересно, кем ему приходиться человек на фотографии.

Поднимает за шиворот, буквально впечатывая его тело в стену. На губах начинает играть злорадная ухмылка, которая заставляет взгляд Кима измениться на испуганный. Ничтожество. Какое же он жалкое ничтожество. Не достоин был даже пальцем коснуться кожи Манобан , а посмел причинить ей боль.

Подонок.

— Поболтаем, красавчик? — прошипел он, резко впечатывая кулак в его живот, заставляя его согнуться пополам, вызывая стон. — Тихо-тихо-тихо, тебя мамочка с папочкой не учили, что маленьких девочек обижать не хорошо?

Он едва сдерживал себя, чтобы не придушить его прямо сейчас. Но это было бы слишком просто. Испуганные лазурные глаза, полные слез и обиды. И сразу хочется, чтобы он мучился дольше, чтобы его лицо он запомнил на всю жизнь, чтобы, закрывая глаза каждую ночь, он видел его глаза и осознавал, что никогда не будет в безопасности.

Чтобы он даже смотреть в ее сторону боялся.

Тот зверь, который уже стал частью его самого, рычал, скалился, готовясь к смертельному прыжку. И это был тот редкий случай, когда Чонгук был полностью с ним согласен и собирался дать ему то, чего тот так давно жаждал. Крови. Боли. Страданий. Мольбы о пощаде.

Чимин благоразумно устроился в одном из кресел, даже не пытаясь повлиять на ситуацию, прекрасно понимая, что ничего сделать не сможет даже при всем желании. Чон часто выходил из себя, часто бил морды, унижал людей, но в таком состоянии абсолютной кристально-чистой ярости он не был давно. Трогать его сейчас было бы сродни самоубийству, и Чимин прекрасно это понимал, обещая себе вмешаться только в крайнем случае.